Врач увеличил дозу лекарства. Женщины-заключенные старались держаться от меня подальше, когда проходили мимо по тюремному коридору. Сотрудники смотрели на меня с подозрением. Спустя месяц у меня случился припадок во время визита в тюрьму проверяющего из министерства. Это стало последней каплей.
– Мы должны реально смотреть на вещи, – сказал председатель совета, когда меня вызвали на заседание. – Вы будете получать хорошую пенсию. Мне очень жаль, но мы обязаны думать, прежде всего, о благополучии заключенных. Что если вы причините кому-нибудь вред во время своего приступа?
– Но у меня-то эти приступы начались как раз из-за нападения одной из заключенных!
Зельда была признана виновной, и ей добавили срок к уже имевшемуся. Однако ее наказание не могло вернуть моего ребенка. В моем кармане по-прежнему лежал снимок УЗИ, сделанный на третьем месяце беременности, – я до сих пор носила его с собой, вместе со своим горем.
* * *
– То, что я стала называть своего ребенка Патриком, как живого, наверное, может показаться вам сумасшествием, – говорю я адвокату. – Но это действительно помогло – с годами мне стало легче.
Ее увлажнившиеся глаза смотрят на меня с сочувствием.
– Наверное, я бы сделала то же самое.
Мужчина-адвокат продолжает сосредоточенно писать.
– Если вы повторите перед присяжными эту историю, которую только что нам рассказали, Вики, – говорит он, поднимая на меня взгляд, – думаю, никто не сможет остаться равнодушным. А как произошел ваш разрыв с Дэвидом?
Я прокручивала это в голове бесчисленное множество раз.
– Однажды мой муж пришел домой – в наш дом в Кингстоне – очень поздно. Он был пьян. А потом он…
Я останавливаюсь, пытаясь сдержать слезы.
Мой судебный адвокат ждет. Так же, как и Пенни. Деваться некуда.
– Он сказал, что влюбился в Таню, – мой голос повышается от гнева. – Не увлекся ею, а именно влюбился.
Я до сих помню состояние шока, охватившее меня после этих слов.
– Я никогда не любил тебя на самом деле, – прорычал Дэвид. – И вообще, ты мне больше не нужна.
– Я не понимаю тебя.
Он приблизил ко мне вплотную свое лицо. В некоторые моменты оно казалось совершенно уродливым, а не красивым.
– Знаешь, почему я сделал тебе предложение? – бросил он. – Потому что мне хотелось быть с женщиной, обладающей властью. Имеющей определенный статус. Ребенок запечатал бы наши отношения. Сделал бы нас настоящей семьей, на которую все смотрели бы с уважением. Но теперь это все рухнуло – так же, как и наш брак.
– Ты сам не понимаешь, что говоришь! – взвыла я.
– Очень хорошо понимаю, поверь мне.
Потом Дэвид собрал чемодан и ушел из дома, хлопнув дверью. Несмотря ни на что, я все же надеялась, что его жестокие слова были произнесены скорее под влиянием алкоголя и от горя по нерожденному ребенку. Возможно, именно это бросило его и в объятия Тани – думала я. Вопреки всякой логике, я винила ее больше, чем его. Однако Дэвид так и не вернулся ко мне.
– Он заявил, что у него нет денег, когда мы обсуждали с ним условия развода. Мою долю выкупила у меня Таня. – Я морщусь от этого унизительного воспоминания. – Таким образом они и остались в нашем доме в Кингстоне. Должно быть, он ей очень нравился.
Да еще и такая возможность уязвить меня – едва не добавила я.
– Кроме того, я получила выходное пособие при увольнении. Для начала я сняла квартиру в Лондоне, чтобы подумать, что делать дальше. Однако жизнь без работы мне быстро наскучила. Для меня было невыносимо весь день сидеть дома в ожидании – случится или не случится приступ. Я привыкла много работать.
Пенни кивает, словно все это ей хорошо знакомо.
– Тогда мне пришла в голову идея. Работа по найму была, скорее всего, не для меня, поскольку работодатель мог счесть мое заболевание большой проблемой. Но я подумала, что могу работать на себя.
Оба адвоката внимательно меня слушали.
– Когда-то я занималась организацией «салона красоты и релаксации» в одной из своих тюрем. Женщины проходили там обучение и практику, что давало им шанс после освобождения устроиться на работу. Больше всего меня тогда впечатлила ароматерапия: она действительно помогала мне успокоиться. Именно в этом я больше всего нуждалась на тот момент, и вдобавок таким образом я могла помогать и другим людям. Так что я прошла соответствующие курсы, а потом переехала в Дорсет.
– Но вы там не задержались, – замечает мой судебный адвокат, справляясь со своими записями.
– Нет. Мне приходится постоянно переезжать, потому что каждый раз, когда у меня случается приступ, я теряю клиентов.
Он кивает:
– Думаю, это тоже должно хорошо подействовать на присяжных. Они проникнутся к вам сочувствием.
– Вы поддерживали все это время какой-либо контакт с Дэвидом? – спрашивает Пенни.
Я могла бы солгать. Но я уже и так достаточно это делала. Да и в любом случае меня постоянно, похоже, выводят на чистую воду. Я делаю глубокий вдох.
– Я оставляла сообщения на автоответчике Дэвида, чтобы дать ему знать мой новый адрес – на тот случай, если он захочет увидеться со мной. Я продолжала надеяться… несмотря ни на что.
– Вот это не очень хорошо, – бормочет судебный адвокат. – Может создаться впечатление, что вы преследовали своего бывшего мужа.
Потом его лицо меняется.
– Кстати, у нас есть для вас кое-какая информация.
Он бросает взгляд на Пенни. Та, кажется, нервничает. Все это мне совсем не нравится.
– Дело в том, что мы провели небольшое расследование. – Он издает короткий смешок. – Нам, адвокатам, приходится иногда быть и немного детективами.
– Что вы имеете в виду?
– В прошлый раз вы сказали Пенни, что Зельда Дарлинг все еще сидит в тюрьме. Но на самом деле, как нам удалось выяснить, она освободилась вскоре после этого Рождества.
Я холодею, сопоставив даты.
– Так, значит…
– Именно так, – подтверждает Пенни. – Это произошло незадолго до исчезновения вашего бывшего мужа – ее выпустили досрочно. – Она усмехается. – За хорошее поведение.
Часть 3
Глава 50
Хелен
Прошло много времени. Но Вики Гаудман должна за все заплатить.
Я медленно бреду от метро на нашу квартиру. Что скажет мама, когда узнает, что я наконец нашла ее заклятого врага?
Я до сих пор помню тот ужасный день, когда надзиратели уволокли маму с нашей встречи, после того как другая заключенная запустила в меня стакан с кофе. Мама тогда была ни в чем не виновата. У нее постоянно возникали проблемы – сказала она мне, – потому что начальница тюрьмы имела на нее зуб. Вики Гаудман. Властолюбивая сука, гнобившая каждого, кто пытался пойти против нее.
