– А этот Вадим, он с Лоскатухиными общался? – выдержав паузу, снова рискнула я.
Как обычно, мой вопрос совсем бабке не понравился. Галка выжидающе глядела на свою бабушку, словно не знала, что та ответит.
– Ну, спросила! Это же ж когда было-то! Давно. Давно. Общался, не общался, кто вспомнит. Вон Евгений-то тоже все книжечки-тетрадочки, и что? Вадимкина книжка-то тоже пропала. Искали ее, как же, искали. И пусто. С собой, что ли, в лес взял, должно быть.
С Пиратом-то все понятно. Как и хозяин, хотел исправить, да не смог.
И все же мне показалось странным, что Лоскатухин, по словам деревенских, сильно переживавший смерть жены, однако же не счел ее достойной упоминания в своем дневнике.
Хотя, может быть, о ней была написанная будто мимоходом скупая строчка: «Прости, Настасья. Мог, да не уберег». Ни к селу ни к городу. Вроде и не по смыслу. Жаль, я не спросила, как звали покойную супругу.
В любом случае негусто. Возможно, Лоскатухин чувствовал свою вину перед женой. Но, как это свойственно местным жителям (с чем я лично столкнулась), предпочел забыть, будто ничего не было.
А может, и не забыл. Что было в тех вырванных с корнем листах, кто знает? Да уж тот, кто вырывал, и знает. Вопрос только кто?
Тут меня осенило, что нынешний хозяин дома, лоскатухинский племянник, вообще ни одного слова в зеленой тетрадке не удостоился. Что было странно, если, как все предполагали, Евгений Петрович собирался этого своего единственного родственника мужского пола на свое место готовить и имущество племяннику все отписал.
Слишком много информации отсутствует. Слишком много недоговоренного. Слишком много всего на одну пропащую деревеньку… И на девочку вроде меня.
Глава 21
Существо – не человек, не мертвец, не животное, а, как назвала Галкина бабушка, тварь, – словно быинеимело возраста. Сменялись века, умирали поколения, а болотный монстр не менял ни привычек, ни манеры поведения. Заболоченное озеро требовало жертвоприношений. Иногда ему было достаточно вещей, хранящих в себе тепло человеческого жилья, но в виде регулярного подношения, иногда оно заглатывало животное, а после особенно сытной жертвы – человеческой души – тварь впадала в своеобразную спячку.
Если люди забывали задабривать болотную нечисть, она выходила на охоту сама. Прикидывалась знакомым, заморачивала, уводила в трясину. А после уже под личиной жертвы заманивала ее родных.
Тем же, кого удавалось вернуть, все равно не было покоя. В течение короткого времени сгорали, как свечки, от непонятного недуга, от слабости.
А еще хуже того – когда уже все, казалось бы, успокоилось, сбегали вновь на болото, чтобы никогда уже не вернуться, да еще и утягивали за собой домочадцев или всю приютившую их семью. Вот чего боялась Галкина бабушка, вот почему гнала меня прочь.
И после этой жуткой охоты снова наступало затишье.
Но иногда было достаточно одной человеческой жизни, а иногда требовалось больше и больше замороченных, заведенных в болото, чтобы болотная тварь насытилась и прекратила терроризировать Анцыбаловку. Впрочем, не только ближайшая к заболоченному озеру деревенька была в опасности, в иные времена нечисть тянула свои жадные щупальца (или что там у нее) по всей округе.
Может, чем более невинной и чистой была душа, тем глубже в недра топи уходило мерзкое существо, чтобы как следует переварить добычу.
Неизвестно, что именно пробуждало болотную тварь вновь: случайно попавшая в трясину зверушка, заблудившийся грибник или кто-то еще. Но когда тварь просыпалась, ей хотелось жрать.
Дед Евгений все пытался найти эту закономерность, чтобы навсегда зафиксировать болотницу в спячке, в какую она впадала время от времени. Неясно, пытался ли кто-то до него узнать это или просто смирялся с судьбой и принимал правила, диктуемые болотной нечистью. Но, похоже, Евгений Лоскатухин начал свои поиски практически с нуля, поскольку дед его стал воинствующим атеистом и своим пренебрежением к ненаучной действительности чуть не погубил своего сына, а сын слишком поздно принялся сопротивляться отцовской воле и почти ничего толком не передал Евгению. Так что тому пришлось наверстывать упущенное самому.
Но стал ли Лоскатухин стараться до гибели своей жены или только после? Могло ведь случиться так, что он сознательно принес ее в жертву, а потом опомнился, что совершил непоправимую, ужасную ошибку. И начал бой с нечистью, чтобы искупить вину. А что он отдал жену на откуп болотной твари, так мне это совершенно ясно.
Какие дрянные людишки! Готовы ради своего спокойствия пожертвовать кем угодно!
Как бы то ни было, но закончить дело, судя по всему, Лоскатухин не успел.
Однако многое ему удалось сделать. Первым делом он обнаружил своеобразный лаз, идущий прямиком из лесного озера в деревню, – старый колодец, откуда воду брали только в случае крайней нужды.
Чтобы обезопасить жителей, Лоскатухин самовольно присвоил себе целый участок земли, обнес его забором и практически замуровал колодец. Судя по дневниковым записям, соседи отреагировали на это странно: не протестовали, но каждый вечер приходили и смотрели на колодец через забор, не делая, однако, никаких попыток проникнуть на участок. Или это были не соседи? Лоскатухин употреблял местоимение «они». В любом случае эти кто-то могли только смотреть, заходить не смели.
Возможно, дело было в материалах, из которых выстроили забор: все до последнего гвоздя и самой мелкой досочки Лоскатухину привезли из дальней деревни, находившейся в противоположной стороне от лесного болотного озера.
Вот этот-то замечательный участок с не менее примечательным колодцем и снял для нас на лето папа. Папа с седой прядью, настолько для нас привычной, что мы ее совершенно не замечали. Интересно, что у Лоскатухиных это родовой знак.
Что за коллега такой, который свел папу с племянником Евгения Петровича? Теперь мне вся эта обычная история казалась крайне подозрительной.
Обнаружил дед Евгений и еще одну благоприятную для него особенность: и людей, и животных можно было выманить из дома и утащить в лес, только если в заборе были прорехи или распахнута калитка. Болотная тварь не могла преодолеть это препятствие. Причина была неизвестна, но Лоскатухин воодушевился и настоял, чтобы по всей Анцыбаловке поставили сплошные заборы, а калитки и ворота всегда были закрыты, с запором или без, но закрыты.
Если кто-то все же попадался в ловушку болотной нечисти, то ни в коем случае нельзя было тварь подкармливать еще какими бы то ни было подношениями и ни в коем случае нельзя было реагировать на зов пропавшего родственника, если ты точно знал, что его нет в живых.
К огромному сожалению старого Лоскатухина, жители очень быстро забывали о правилах безопасности, зато отлично помнили всякие опасные суеверия и, задабривая болотницу вещами или даже мелкой домашней живностью, только усугубляли несчастье. А потом бежали за помощью к «соседу Жене», чтобы он разобрался и спас их.
