Скорее всего, Боден остановится в Лиме, и, если все пойдет по плану, «Географ» и «Натуралист» дойдут туда к концу 1801 г. Времени было в обрез, но Гумбольдт тут же решил присоединиться к Бодену в Перу и затем плыть вместе с ним в Австралию вместо поездки в Мексику. Конечно, он никак не мог сообщить Бодену о своем решении и о том, где и когда намечает с ним встретиться; он даже не знал, будет ли капитан заходить в Лиму и найдется ли у него на борту хоть какое-то место для двух внештатных ученых. Но чем больше препятствий возникало у него на пути, «тем более я спешил их преодолеть»
{441}.
Чтобы обеспечить сохранность своих коллекций, не беря их с собой в кругосветное путешествие, Гумбольдт и Бонплан принялись лихорадочно копировать рукописи и заметки. Все собранное за полтора года было отсортировано и упаковано для отправки в Европу. «Все было очень неопределенно, почти невероятно», – писал Гумбольдт другу в Берлин
{442}, имея в виду вероятность того, что они с Бонпланом выдержат кругосветное плавание. Из этого проистекало их желание переправить в Европу хотя бы часть своих сокровищ. Себе они оставили только скромный гербарий – книгу с засушенными образцами растений, – чтобы сравнивать с ними новые виды, которые будут им попадаться. Большому гербарию предстояло дожидаться их возвращения в Гаване.
Из-за продолжавшихся в Европе войн морские путешествия представляли опасность, и Гумбольдт боялся, как бы его бесценные образцы не были захвачены каким-нибудь вражеским судном. Чтобы уменьшить риск, Бонплан предложил разбить коллекцию на части
{443}. Одну крупную партию они отправили во Францию, другую – через Англию в Германию, причем обе с инструкцией, что в случае чего коллекции надлежит направить в Лондон, Джозефу Бэнксу. С тех пор как тридцать лет назад он вернулся из плавания на «Индеворе» капитана Кука, Джозеф Бэнкс организовал всемирную систему сбора растений, так что капитанам дальнего плавания всех стран мира его имя было известно. Кроме того, Бэнкс всегда старался, невзирая на Наполеоновские войны, помогать французским ученым с получением паспортов, убежденный, что международное сообщество ученых не должно страдать от войн и узких национальных интересов. «Наука двух стран может находиться в мире, – говорил он, – в то время как политики этих стран воюют»
{444}. Бэнкс обеспечит образцам Гумбольдта сохранность. (В ноябре 1800 г. Гумбольдт уже отправил из Куманы два пакета семян Бэнксу для садов Кью и некоторые свои астрономические наблюдения
{445}. И Бэнкс продолжал помогать Гумбольдту. Позднее Бэнкс забрал один из ящиков с минералами Гумбольдта, собранными в Андах, у английского капитана, захватившего французское судно, перевозившее этот ящик.)
В письмах домой Гумбольдт ободрял друзей и родных, уверяя их, что он счастливее и здоровее прежнего
{446}. Он подробно описывал приключения экспедиции, от опасных встреч с ягуарами и змеями до великолепных тропических пейзажей и причудливых цветов. Не удержавшись, Гумбольдт закончил письмо жене одного из ближайших друзей словами: «А как ваша однообразная жизнь, дорогая?»
{447}
После отправки писем и коллекций Гумбольдт и Бонплан в середине марта 1801 г. отплыли с Кубы в Картахену, что на северо-восточном побережье Новой Гранады (нынешняя Колумбия)
[7]. Плавание длилось две недели и завершилось 30 марта. Гумбольдт и в этот раз решил рискнуть: чтобы попасть в Лиму к концу декабря и поймать там Бодена с экспедицией, он собрался пойти туда по суше вместо того, чтобы воспользоваться более простым водным путем. Это позволяло Гумбольдту и Бонплану пересечь и исследовать Анды – длиннейшую в мире горную систему, протянувшуюся на 4500 миль вдоль всей Южной Америки с севера на юг, от Венесуэлы и Колумбии до Огненной Земли. Гумбольдт мечтал взойти на Чимборасо, красивейший вулкан со снежной шапкой южнее Кито в нынешнем Эквадоре. Чимборасо, достигающий 21 000 футов высоты, считался тогда самой высокой в мире горой.
В этом путешествии протяженностью в 2500 миль из Картахены в Лиму Гумбольдта и его спутников поджидали жесточайшие испытания, требовавшие наивысшего напряжения сил. Их вдохновляла перспектива побывать в местах, куда еще никогда не забирались ученые. Как писал Гумбольдт, «когда ты молод и полон сил», не хочется думать ни о каких опасностях
{448}. Если они хотели застать Бодена в Лиме, в их распоряжении было меньше девяти месяцев. Сначала их путь лежал по реке Магдалене из Картахены в Боготу, столицу сегодняшней Колумбии, оттуда через Анды в Кито и дальше на юг, к Лиме. Но, как убеждал себя Гумбольдт, «энергия преодолевает все трудности»
{449}.
Двигаясь на юг, они собирались встретиться с прославленным испанским ботаником Хосе Селестино Мутисом, жившим в Боготе
{450}. 69-летний Мутис приплыл из Испании сорок лет назад и за это время предпринял не одну экспедицию вглубь региона. Ни один ботаник не знал о флоре Южной Америки столько, и в Боготе Гумбольдт надеялся сравнить свои коллекции с теми, которые собрал за долгие годы Мутис. Хотя он слышал, что Мутис мог быть сложным в общении и скрытным, Гумбольдт намеревался добиться его расположения. «Мутис совсем рядом!» – думал он, когда, приехав в Картахену, отправлял ботанику льстивое письмо, приправленное восхвалениями и заискиваниями
{451}. Он писал Мутису, что не отправляется из Картахены в Лиму морем, а избирает рискованный путь через Анды только потому, что мечтает встретиться в Боготе с ним.
