Для Гумбольдта дни путешествия из Кито и восхождения на Чимборасо были похожи на ботанический вояж от экватора к полюсам: весь растительный мир располагался здесь последовательными ярусами, зонами, взбиравшимися в горы
{516}. Растительность сортировалась в группы, от тропических видов в долинах до лишайников у нижней границы вечных снегов. На закате жизни Гумбольдт часто говорил о понимании природы с «более высокой точки зрения», откуда были видны те взаимосвязи
{517}; момент, когда он это понял, наступил здесь, на Чимборасо. «Единым взглядом» он увидел всю простершуюся перед ним природу
{518}.
Спустившись с Чимборасо, Гумбольдт уже был готов формулировать свое новое представление о природе. В предгорьях Анд он начал набрасывать свой так называемый Naturgemälde – непереводимый немецкий термин, который может означать «зарисовка природы», кроме того, подразумевая также суждение о единстве и целостности
{519}. Это было, как позже Гумбольдт объяснил, «микрокосмом на одной странице»
{520}. В отличие от тех ученых, которые раньше занимались классификацией мира природы, деля его строго иерархически, заполняя категориями бесконечные таблицы, Гумбольдт сейчас предложил зарисовку.
«Природа – живое целое», как сформулировал он позднее, а не «мертвая совокупность»
{521}. Одна-единственная жизнь наполняет камни, растения, животных и людей. Это было то «универсальное изобилие, которым жизнь везде разлилась»
{522}, что особенно впечатляло Гумбольдта. Даже атмосфера несет частицы будущей жизни – пыльцы, яиц насекомых и семян. Жизнь была всюду, и эти «естественные силы непрерывно действовали»
{523}. Гумбольдт не столько был заинтересован в открытии новых отдельных фактов, сколько в их состыковке. Отдельные явления представляли для него интерес только «ввиду их связи с целым»
{524}.
На рисунке горы Чимборасо в разрезе явление Naturgemälde представляло собой поразительное изображение природы как паутины, в которой все было взаимосвязано. Гумбольдт помещал на этой схеме растения, живущие на разных высотах, от подземных грибов до лишайников, растущих у самой границы вечных снегов. У подножия горы располагалась тропическая зона пальм, выше – дубы и папоротниковидные заросли, предпочитающие более умеренный климат. Каждое растение получало на горе Гумбольдта именно то место, на котором он его обнаружил.
Впервые Гумбольдт нарисовал Naturgemälde в Южной Америке
{525}; позднее он издал его в виде красивого рисунка размером три на два фута. Слева и справа от горы он поместил несколько колонок со всевозможными данными. В зависимости от отметки высоты (как показано в левой колонке) можно сравнить различия в таблице и на рисунке, чтобы узнать о температуре, влажности или атмосферном давлении, как и о видах животных и растений, встречающихся в разных широтах. Гумбольдт показал разные растительные пояса, сопровождая их подробностями, зависящими от изменений высоты над уровнем моря, температуры и так далее. Все эти сведения можно было увязать со сведениями о других крупных горных вершинах мира, перечисленных по высотам рядом с контуром Чимборасо.
Первый, принадлежащий Гумбольдту, рисунок Naturgemälde
Такая богатая, разнообразная и притом простая в подаче научная информация не имела прецедентов. До Гумбольдта никто еще не представлял подобные данные наглядно. Naturgermälde впервые продемонстрировал, что природа – всемирная сила с соответствующими друг другу климатическими зонами на всех континентах. Гумбольдт видел «единство в многообразии»
{526}. Вместо того чтобы загонять растения в таксономические категории, он рассматривал растительный мир через призмы климата и местоположения – радикально новый подход, и по сей день формирующий наше представление об экосистемах.
После Чимборасо они преодолели следующие 1000 миль и достигли Лимы. Гумбольдта интересовало все – от растений и животных до архитектуры инков. Путешествуя по Латинской Америке, он часто бывал поражен достижениями древних цивилизаций. Он переписывал манускрипты, зарисовывал памятники инков, изучал наречия. Языки туземцев, писал он, настолько совершенны
{527}, что не существует ни одной европейской книги, которую нельзя было бы перевести на какой-либо из них. В них существовали слова даже для таких абстрактных понятий, как «будущее, вечность, существование»
{528}. К югу от Чимборасо он побывал в туземном племени, во владении которого находились старинные манускрипты с описаниями вулканических извержений
{529}. К счастью, имелся и их испанский перевод, который Гумбольдт переписал в свой блокнот.
В пути Гумбольдт изучал леса хинных деревьев в Лохе (нынешний Эквадор), снова убеждаясь в губительном воздействии человека на окружающую среду. Кора этих деревьев содержит хинин, используемый для лечения малярии, но после снятия коры деревья умирали. Испанцы уничтожили таким образом огромные площади девственных лесов. Гумбольдт заметил, что старые, толстые деревья стали редкостью
{530}.
