Джеймс Мэдисон, четвертый американский президент, запретил американским гражданам участвовать в каких-либо военных экспедициях против «владений Испании»
{918}. Бывший президент Джон Адамс считал перспективу южноамериканской демократии смехотворной, равной абсурдностью установлению демократии «среди птиц, зверей и рыб»
{919}. Томас Джефферсон повторял, что опасается деспотизма. Как, спрашивал он Гумбольдта, «оседланному священниками» обществу перейти к свободному республиканскому правлению?
{920} Три столетия католической власти, утверждал Джефферсон, превратили колонистов в невежественных детей и «закабалили их умы»
{921}.
Гумбольдт внимательно следил из Парижа за происходящим, отправлял письма членам американского правительства, прося их помочь южным братьям, и затем нетерпеливо проявлял неудовольствие, когда не получал быстрого ответа. Один американский генерал из Парижа писал Джефферсону, что к запросам Гумбольдта следует отнестись как к весьма срочным, ведь его влияние «гораздо сильнее, чем влияние еще кого бы то ни было во всей Европе»
{922}.
Никто в Европе или в Северной Америке не знал о Южной Америке больше Гумбольдта, ставшего главным авторитетом по теме. Его книги были кладезем бесценных сведений о континенте, до недавних пор остававшемся, как говорил Джефферсон, «постыдно неведомым»
{923}. Особенное внимание привлек гумбольдтовский «Политический очерк о королевстве Новая Испания» (Political Essay on the Kingdom of New Spain)
{924}. Опубликованный в четырех томах между 1808–1811 гг., он только вышел из печати, когда мировая общественность обратила внимание на движение за независимость Южной Америки.
Гумбольдт отправлял Джефферсону эти тома регулярными посылками по мере их выхода
{925}, и бывший президент внимательно их изучал, желая как можно больше узнать о мятежных колониях. «Мы мало что о них знаем, – говорил Джефферсон Гумбольдту, – но знаем только благодаря вам»
{926}. Джефферсон и многие его политические союзники разрывались между желанием наблюдать провозглашение свободных республик, риском официально поддержать потенциально нестабильный режим в Южной Америке и страхом перед появлением в Южном полушарии крупного экономического конкурента. По мнению Джефферсона, дело было не столько в том, чего бы хотелось Соединенным Штатам, сколько в том, «что целесообразно»
{927}. Он надеялся, что колонии не объединятся в одно государство, а останутся отдельными странами, потому что «как единая масса они стали бы очень грозным соседом»
{928}.
Информацию из книг Гумбольдта черпал не один Джефферсон: Боливар тоже штудировал эти тома
{929}, ибо большая часть континента, который он собирался освобождать, была ему неведома. В «Политическом очерке о королевстве Новая Испания» Гумбольдт упорно увязывал воедино свои наблюдения по географии, флоре, расовым конфликтам и влиянию действий испанцев на окружающую среду в связи с колониальным владычеством и с условиями труда на производстве, добыче ископаемых и в сельском хозяйстве. Он приводил данные о доходах и обороне, дорогах и портах, громоздил таблицы обо всем на свете, от добычи серебра на рудниках до урожайности культур, знакомил с общим количеством импорта и экспорта разных колоний.
Тома Гумбольдта определяли ряд вопросов очень точно: колониализм представал катастрофой для людей и окружающей природы, колониальное общество опирается на неравенство; туземцы оказывались не варварами и не дикарями, колонисты – не менее способными делать научные открытия, создавать шедевры искусств и ремесел, чем европейцы; будущее Южной Америки зависело от натурального сельскохозяйственного производства, а не от монокультур и полезных ископаемых. Хотя предметом описания было вице-королевство Новая Испания, Гумбольдт всегда сравнивал свои данные с таковыми из Европы, Соединенных Штатов и других испанских колоний в Южной Америке. Даже когда он рассматривал флору в широком мировом контексте и сосредотачивался на выявлении глобальных тенденций, он теперь устанавливал связь между колониализмом, рабством и экономикой. «Политический очерк о королевстве Новая Испания» не был ни рассказом о путешествиях, ни описанием чудесных пейзажей: это был сборник фактов, точных сведений и цифр. Он был настолько подробным и основательным, что английский переводчик написал в предисловии к английскому изданию, что книга может «утомить читателя»
{930}. Неудивительно, что для своих последующих трудов Гумбольдт выбрал другого переводчика.
Человек, добившийся редкой привилегии от Карла IV – разрешения на исследование испанских территорий в Латинской Америке, – резко критиковал колониальное владычество. Как говорил Гумбольдт Джефферсону, его книга была полна проявлений его «независимых воззрений»
{931}. Гумбольдт обвинял испанцев в разжигании ненависти между разными расовыми группами
{932}. Миссионеры, например, жестоко обращались с местными индейцами и были движимы «преступным фанатизмом»
{933}. Колониальная империя выкачивала из колоний сырье и повсеместно губила окружающую среду
{934}. Европейская колониальная политика была безжалостной, исполненной подозрительности, и Южная Америка была загублена завоевателями
{935}. Их жажда богатства стала «разорительной силой» для Латинской Америки
{936}.
