13. Лондон
Пока Симон Боливар крушил в кровавых сражениях цепи колониализма, Гумбольдт уговаривал британцев отпустить его путешествовать к Индии. Для того чтобы закончить свою Naturgemälde мира, Гумбольдт хотел обследовать Гималаи, чтобы собрать необходимые данные для сопоставления двух крупнейших горных систем. Ни один ученый еще не восходил на Гималаи. С тех пор как британцы приехали на субконтинент, им так и не пришло в голову измерить эти поразительные горы, говорил Гумбольдт. Они просто «бездумно взирали на Гималаи, не задаваясь вопросом, насколько высоки эти колоссальные горы»
{1003}. Гумбольдт намеревался определить высоты над уровнем моря, уяснить геологические черты и изучить распределение растительности там, как он делал в Андах.
С тех пор как он ступил на французскую землю после своей экспедиции в 1804 г., Гумбольдт не переставал стремиться снова покинуть Европу. Его страсть к путешествиям была его самой верной спутницей
{1004}. Знания не могут быть почерпнуты только из книг, верил Гумбольдт. Для понимания мира ученый должен быть на природе, чтобы почувствовать и испытать ее, – мнение, которое Гёте рассмотрел в «Фаусте», когда нарисовал помощника Генриха Фауста – Вагнера плоским и однобоким персонажем, который не видит смысла учиться у самой природы, ограничиваясь книгами.
Моя отрада – мысленный полет
По книгам, со страницы на страницу.
Зимой за чтеньем быстро ночь пройдет,
Тепло по телу весело струится,
А если попадется редкий том,
Гётевский Вагнер – воплощение узкого специалиста, запертого в своей лаборатории и заваленного книгами. Гумбольдт был противоположностью. Он был ученым, который хотел не только почувствовать мир природы, но и узнать ее изнутри.
Но оставалась одна сложность: Гумбольдту требовалось разрешение британской Ост-Индской компании, контролировавшей большую часть Индии. Основанная в 1600 г. как картель купцов, объединивших свои средства для создания торговой монополии, компания посредством своих частных армий распространила свое влияние на весь субконтинент.
В первое десятилетие XIX в., когда Гумбольдт начал задумываться об экспедиции в Гималаи, Ост-Индская компания стала так могущественна, что превратилась из небольшого коммерческого предприятия в государство в государстве. Как Гумбольдту нужно было разрешение испанского короля для путешествия в Южную Америку, так теперь он нуждался в разрешении директоров Ост-Индской компании.
Первый том «Политического очерка о королевстве Новая Испания» был издан в Англии в 1811 г., и яростное осуждение Гумбольдтом испанского колониализма не прошло в Лондоне незамеченным. Что должны были подумать о человеке, заявлявшем о «жестокости европейцев»?
{1006} Не могло помочь и то, что Гумбольдт в своем постоянном стремлении находить взаимосвязи много раз сравнивал испанское владычество в Латинской Америке с британским в Индии. История завоеваний в Южной Америке и Индии, написанная Гумбольдтом в «Политическом очерке о королевстве Новая Испания», представляла собой «неравную борьбу», а в очередной раз, указывая на Британию, он писал о том, что южноамериканцы и «индусы» «давно стонут под ярмом цивилизованного и военного деспотизма»
{1007}. Читая эти пассажи, начальство Ост-Индской компании не могло благожелательно отнестись к планам путешествия Гумбольдта.
Гумбольдт уже пытался получить их разрешение летом 1814 г., когда сопровождал прусского короля Фридриха Вильгельма III в Лондон, на празднование союзниками победы над Наполеоном. За две короткие недели Гумбольдт успел повстречаться с политиками, герцогами, лордами и леди, учеными и мыслителями – короче говоря, со всеми, кто мог оказаться полезным, – однако ничего не добился
{1008}. Он не терял надежды и воодушевления, некоторые обещали ему помощь и содействие, но в конце концов никакого паспорта не выдали.
Через три года, 31 октября 1817 г., Гумбольдт опять объявился в Лондоне с намерением во второй раз преодолеть сопротивление Ост-Индской компании
{1009}. Его брат Вильгельм, только что переехавший в Англию в новой должности – прусский посланник в Британии, ждал его в своем доме на Портленд-Плейс. Новое местожительство пришлось Вильгельму не по вкусу
{1010}: Лондон был слишком велик, погода нагоняла тоску. Улицы были запружены каретами, тележками и людьми. Туристы обыкновенно жаловались на опасность прогулок по городу, особенно по понедельникам и пятницам, когда по узким улицам гнали гурты скота. Дым от сжигания угля и туман часто создавали в Лондоне атмосферу клаустрофобии. Американский посланник в Лондоне Ричард Раш дивился, как англичане всегда добивались «величия при таком коротком световом дне»
{1011}.
Окрестности улицы Портленд-Плейс, где проживал Вильгельм, находились в одном из самых фешенебельных районов Лондона. Правда, той зимой там развернулась большая стройка, так как архитектор Джон Нэш осуществлял свою обширную перепланировку города, по которой лондонская резиденция принца-регента, Карлтон-Хаус в Сент-Джеймсском парке, должна была наконец соединиться с новым Реджент-Парком. Как часть его в лабиринте узких улочек Сохо прорубали Реджент-стрит, связанную с Портленд-Плейс. Работы начались в 1814 г., и повсюду было шумно, так как старые дома сносили, чтобы освободить место новым широким улицам.
Для Александра была приготовлена комната, и Вильгельму не терпелось принять своего брата. Но тот, как водится, взял с собой спутника, на сей раз Франсуа Араго. Вильгельм был против тесных дружеских уз своего брата: вероятно, это было сочетание ревности с тревогой из-за того, что может показаться неподобающими взаимоотношениями
{1012}. Когда Вильгельм отказался поселить у себя Араго, Александр переехал вместе со своим другом в ближайшую гостиницу. Визит начинался не лучшим образом.
