Побрякушки, однако, Бейна не интересовали. Гораздо большее впечатление на него произвели манускрипты и фолианты, которыми были уставлены стеллажи. Великолепные книги, каждая в кожаном переплете с золотым тиснением. Многим были тысячи лет, и Бейн знал, что они хранят секреты древних ситхов.
Наконец повелитель Кордис встал с колен, воздвигся во весь рост и смерил ученика взглядом своих впалых серых глаз.
— Кас'им рассказал мне, что произошло вчера утром, — произнес глава Академии. — Он говорит, ты виновен в смерти Фохарга. — Голос учителя не выдавал никаких эмоций.
— Я не виновен в его смерти, — спокойно ответил Бейн. Он был зол, но не глуп. Следующие слова он подобрал очень тщательно. Повелителя Кордиса надо было убедить, а не разгневать. — Фохарг сам раскрылся. Ослабил защиту в дуэльном круге. Не воспользоваться этим — значит проявить слабость.
Утверждение было не совсем точным, но близким к правде. На первых же уроках Кас'им показывал ученикам, как в бою ограждать себя щитом, чтобы враг не мог использовать против них Силу. Адепт Силы мог вырвать у противника световой меч, сшибить с ног или даже выключить оружие на расстоянии. Щит был самым простым и необходимым средством против таких атак.
Все ученики использовали его инстинктивно, практически не задумываясь. Как только доставался клинок, включалась защитная аура. Для защиты от приемов Силы и маскировки собственных намерений требовалось не меньше энергии и концентрации, чем уходило на расширение возможностей тела и предсказание действий врага. Зачастую именно это незримое противостояние воли, а не схватка тел и клинков, решало исход поединка.
— Кас'им говорит, что Фохарг не раскрывался, — возразил Кордис. — Ты просто разорвал его защиту. Он не мог ничего сделать против твоей мощи.
— Учитель, вы хотите сказать, что надо сдерживаться, если противник слаб?
Вопрос, конечно, был с подвохом. Кордис не стал на него отвечать.
— Одолеть противника в дуэльном круге — это одно дело. Но когда он упал, ты продолжал душить его. Он был побежден задолго до того, как ты его убил. То, что ты сделал, не слишком отличается от добивания врага, уже израненного и лежащего без сознания… в тренировочном круге такое не позволяется.
Слова учителя попали в цель, оживив чувство вины, которое Бейн старался задавить по пути сюда. Кордис молчал, ожидая его реакции. Надо было что-то сказать. Но единственным ответом, который пришел в голову, был вопрос, мучивший Бейна в предрассветные часы:
— Кас'им знал, что происходит. Он все видел. Почему же он не остановил меня?
— В самом деле, почему? — невозмутимо отозвался Кордис. — Повелитель Кас'им хотел посмотреть, что будет дальше. Он хотел видеть, как ты поведешь себя в этой ситуации. Каким ты окажешься: милосердным или… сильным.
И Бейн вдруг осознал, что в покои учителя его вызвали не для наказания.
— Я… я не понимаю. Я думал, убивать других учеников запрещено.
Кордис кивнул:
— Нельзя, чтобы ученики нападали друг на друга в коридорах Академии. Мы хотим, чтобы ваша ненависть была нацелена на джедаев, а не на подобных себе. — Эти слова повторяли спор, который Бейн вел сам с собой всего несколько минут назад. Но того, что прозвучало дальше, он никак не ожидал услышать. — Несмотря на это, смерть Фохарга может оказаться не особо значимой потерей, если она поможет полностью раскрыть твой потенциал. Для тех, в ком темная сторона проявлена особенно мощно, возможны исключения.
— Для таких, как Сирак? — Только когда слова сорвались у Бейна с языка, он понял, что именно сказал.
К счастью, повелителя Кордиса его вопрос скорее позабавил, чем разгневал.
— Сирак понимает, в чем могущество тьмы, — улыбнулся учитель. — Страсть питает темную сторону.
— Покой — это ложь, есть только страсть, — заученно пробормотал Бейн. — Страсть придает силы.
— Совершенно верно. — Кордис, похоже, был доволен, хотя кем — учеником или самим собой, — сказать было трудно. — Сила дарует могущество, могущество приносит победу.
— Победа сорвет с меня оковы, — послушно закончил Бейн.
— Пойми значение этих слов, осознай всем сердцем — и твои возможности станут безграничны!
Кордис махнул рукой, отпуская ученика, и снова уселся на коврик. Бейн направился к выходу, но у двери замедлил шаг и обернулся.
— Кто такой сит'ари? — выпалил он.
Кордис склонил голову набок.
— Откуда тебе известно это слово? — строго спросил он.
— Я… я слышал его от других учеников. Когда они говорили о Сираке. Мол, он и есть сит'ари.
— О сит'ари сказано в некоторых древних текстах, — медленно ответил Кордис, указав украшенной кольцами ладонью на книги, разбросанные по комнате. — Там говорится, что однажды нас возглавит совершенный воин, который станет воплощением самой темной стороны и наших идеалов.
— И этот совершенный воин — Сирак?
Кордис пожал плечами:
— Сирак — самый сильный ученик в Академии. На данный момент. Возможно, со временем он превзойдет и Кас'има, и меня, и всех остальных владык. Возможно, и нет. — Кордис замолчал. — Многие мастера не верят в легенду о сит'ари, — продолжил он мгновение спустя. — Повелитель Каан, к примеру, считает ее выдумкой. Она противоречит философии, которая лежит в основе Братства Тьмы.
— А вы, учитель? Вы верите в легенду?
Кордис задумался. Размышлял он, казалось, целую вечность.
— Опасный вопрос, — произнес наконец темный повелитель. — Но если сит'ари — не просто легенда, то он не родится в готовом виде как воплощение нашего учения. Чтобы достичь такого совершенства, ему — или ей — придется пройти через горнило битв и испытаний. Некоторые скажут, что подобное обучение и является целью нашей Академии. На это я могу возразить: мы готовим учеников для того, чтобы они стали владыками ситхов и могли сражаться бок о бок с Кааном и остальными братьями.
Поняв, что лучшего ответа не добьется, Бейн поклонился и вышел. Его освободили от наказания, помиловали ради его могущества и потенциала. Следовало бы радоваться, торжествовать. Но почему-то, поднимаясь на крышу к другим ученикам, Бейн думал только о липком бульканье, которое вырывалось из горла умирающего Фохарга.
* * *
Той ночью, уединившись в своей комнате, Бейн попытался разобраться в произошедшем. Он искал глубинный смысл в словах учителя. Кордис сказал, что эмоции — гнев, ненависть — придали ему сил, которые помогли победить Фохарга. И что страсть питает темную сторону. Бейн по своему опыту знал, что это правда.
Но он не мог избавиться от ощущения, что это хотя и правда, но не вся. Молодой ученик не считал себя жестоким. И каким-то садистом тоже. Как же тогда объяснить то, что он сделал с беспомощным макуртом? Случившееся напоминало убийство или казнь… и признать это было нелегко.
