Братство Тьмы воплощало все пороки современных ситхов. Они сбились с истинного пути. Из-за их несостоятельности исчезли духи темных повелителей. Никто из нынешних обитателей Коррибана — ни ученик, ни учитель — не был достоин мудрости древних, не заслуживал их могущества. Духи просто растворились, пропали, как щепотка пыли, высыпанная на песок пустыни. Теперь Бейн ясно видел правду. Но Кордис и прочие оставались слепы. Они следовали за Кааном, будто связанные каким-то секретным заклинанием.
Порыв ветра донес еле слышные голоса. Подняв взгляд, Бейн с удивлением увидел впереди громаду храма, до которой оставалось меньше километра. Предавшись размышлениям, он и не заметил, какой путь проделал. Храм был уже так близко, что молодой скиталец разглядел несколько крошечных фигурок, сновавших у подножия: то ли слуг, то ли учеников. Один из них заметил его и бросился внутрь — вероятно, чтобы сообщить о его возвращении Кордису и прочим наставникам.
Бейн не знал, какой прием его ждет. Если честно, ему было все равно, дали бы поесть. Больше никакого проку от всей этой толпы он не видел. Он презирал их всех — и учеников, и учителей. Они были не лучше джедаев, разграбивших Коррибан три тысячи лет назад. Академия была извращением, свидетельством того, как низко пали ситхи по сравнению с истинными идеалами темной стороны.
Один только Бейн это понимал. Один он видел правду. И только он был способен вернуть ситхов на путь темной стороны.
Конечно, он был не настолько глуп, чтобы объявлять об этом вслух. Братство ни за что не пойдет за ним: ни Кордис, ни другие. Пускай слабые и несведущие, они все же были способны задавить его числом. Чтобы вернуть былую славу ситхов, Бейну требовался союзник.
Никто из учителей не годился: они были слишком близки к Каану. А ученики все до единого были подхалимами и слепо выполняли повеления своих учителей. Никто из них по-настоящему не понимал темную сторону. Они даже не представляли, что путь их ложен. Среди них не было ни одного достойного.
Нет, поправил сам себя Бейн. Одна есть. Гитани.
Гитани мастеров не боялась. Она ослушалась их, когда стала учить Бейна. То, что она преследовала свои собственные корыстные цели, только лишний раз доказывало: она понимает истинную природу темной стороны.
Теперь Бейн сожалел, что не поговорил с Гитани до своего ухода. По крайней мере, можно было попытаться объяснить ей, почему он должен идти. Гитани была разочарована тем, что он сохранил Сираку жизнь. Что ж, справедливо. Но в конечном итоге отвернулся от нее сам Бейн. Это он ее покинул, пустившись в погоню за погребенными тайнами Коррибана. Что она могла о нем подумать?
Когда Бейн подошел к храму, до его ноздрей донеслись запахи обеда, который готовили на кухне, и все другие мысли улетучились из головы. В желудке забурчало, рот наполнился слюной, и он заковылял вверх по лестнице, спеша к вожделенной еде.
* * *
Весть о возвращении Бейна пришлась Кордису не по нраву. Момент был самый неподходящий. Повелитель Каан прислал спешное письмо: всей Академии надлежало отправиться на Руусан, дабы принять участие в войне с джедаями. Все ученики должны были получить световые мечи и членство в Братстве Тьмы, тем самым став темными повелителями ситхов.
Будет очень некстати, если один из самых сильных учеников, явившись туда, станет вести себя столь же вызывающе, как во время их последней встречи. Еще хуже будет, если Бейн отвергнет предложение и вместо Руусана отправится куда сам пожелает. Повелителю Каану удавалось сдерживать Братство Тьмы от распада, но этот союз всегда балансировал на грани. Если сейчас, после стольких неудачных попыток изгнать джедаев с Руусана, один могучий ситх откажется подчиняться приказам, этого хватит, чтобы весь их союз развалился.
За одним дезертиром последуют другие, и снова воцарится хаос: ситхи будут сражаться с ситхами, темные владыки вознамерятся подчинить или уничтожить соперников. Джедаи выживут и отстроят свой Орден, смеясь над безрассудством смертельных врагов.
Ну почему этот Бейн не издох в коррибанской пустыне? Увы, он вернулся, и теперь Кордис ничего не мог поделать, чтобы избавиться от него. Приказ Каана был ясен. Братству нужен каждый меч и каждый ситх, особенно такой могучий, как Бейн. Ради общего дела — ради блистательного замысла повелителя Каана — Кордису придется как-то помириться с учеником.
* * *
Весть о возвращении Бейна быстро разнеслась по Академии. Сирака она не удивила. На самом деле он даже почувствовал облегчение. Когда учитель Кордис сообщил ученикам, что скоро им предстоит отправиться на Руусан, забрак испугался, что они улетят до того, как Бейн вернется. А это лишит его шанса отомстить.
Удача все же улыбнулась ему — однако нужно было спешить. Когда они покинут Коррибан, будет слишком поздно. Принимая учеников в Братство Тьмы, повелитель Каан заставит всех принести клятву верности друг другу. После этого убийство соперника будет расцениваться как акт измены и караться смертью. Сирак хотел отомстить, но не ценой собственной головы.
Он знал, что Йивра и Ллокей помогут, но против столь сильного врага, как Бейн, этого было недостаточно. Ему требовалась Гитани.
Забрак постучал в ее дверь и, услышав: «Войдите!» — шагнул в комнату.
Гитани лежала на койке в спокойной и расслабленной позе. Сирак же был напряжен, как натянутая струна.
— Он вернулся, — только и вымолвил он.
— Когда? — Гитани даже не стала спрашивать, о ком речь.
— Притащился час назад. Может, меньше. Пошел прямиком на кухню.
— На кухню? — удивилась Гитани. А может, обиделась. Несомненно, она ожидала, что первым делом Бейн явится к ней.
— Он уязвим, — отметил Сирак, положив ладонь на новенькую рукоять светового меча. — Голоден и измучен. Надо действовать сейчас же.
— Не глупи, — процедила женщина. — Что с нами сделают мастера, если мы изрубим его прямо на кухне?
Она была права.
— У тебя есть какой-то план?
Гитани кивнула:
— Вечером. Жди в архиве. Я приведу его туда.
— Я возьму с собой Йивру и Ллокея.
Гитани скорчила гримасу.
— Полагаю, они нам понадобятся, — согласилась она, даже не пытаясь скрыть свое отвращение.
Губы Сирака изогнулись в недоброй усмешке.
— Я прошу только одного. Позволь мне нанести последний удар.
* * *
Бейн повалился на койку. Казалось, живот его вот-вот лопнет. Ворвавшись на кухню, он набросился на еду, поглощая все подряд, как солдат-гаморреанец у казарменного корыта. Он набивал брюхо всем, что видел вокруг, пока не утолил свой ненасытный голод. И только потом вспомнил, что не спал почти две недели.
Голод сменился усталостью, и Бейн в полусне побрел в свою комнату. Там он рухнул на постель и через секунду погрузился в глубокий сон без сновидений.
