— Там Бейн, — объяснил Каан. — Ты поедешь к нему в качестве моего посла. Объясни ему, что он должен присоединиться к ситхам на Руусане. Предупреди: те, кто не в Братстве, являются нашими врагами.
Кас'им покачал головой:
— Сомневаюсь, что он меня послушает. Когда ему что-то взбредет в голову, он бывает очень… упрям.
— Братство не может объединить всю тьму, пока он сам по себе, — заявил Каан. Коснувшись разума тви'лека с помощью Силы, он надавил на уязвленную гордость мастера клинка. — Знаю, на Коррибане он отвернулся и от тебя, и от остальных учителей. Но ты должен повторить это предложение еще раз.
— А если он откажется? — Ответ Кас'има был быстрым и резким. Каан мысленно улыбнулся, увидя растущий гнев мастера клинка, и нажал еще немного:
— Тогда ты должен его убить.
23
— Те, кто использует темную сторону, в то же время служат ей самой. Осознав это, ты поймешь основополагающий принцип философии ситхов.
Бейн сидел неподвижно, не сводя глаз с аватара темного повелителя, умершего три тысячелетия назад. Образ Ревана исчез, затем медленно засветился снова. Голокрон постепенно выходил из строя. Материал, из которого его сделали, — кристалл, фокусирующий энергию Силы, которая и оживляла артефакт, — был с изъяном. Чем дольше Бейн пользовался голокроном, тем менее стабильной становилась матрица. Однако он не мог оставить в покое свою находку даже на день. Им овладело желание ознакомиться со всеми знаниями, которые хранились внутри, и он сидел часами напролет, впитывая слова Ревана с той же упрямой целеустремленностью, с какой долбил кортозис на Апатросе.
— Для темной стороны могущество — самоцель. Ты должен жаждать его. Желать всем сердцем. Ты должен добиваться могущества превыше всего остального, без сомнений и колебаний.
Эти слова показались Бейну особенно правильными. Впечатление было такое, будто запрограммированный образ виртуального учителя почувствовал, что конец кристалла близок, и последние уроки составил специально для него.
— Сила изменит тебя. Преобразит. Некоторые страшатся этой перемены. Учение джедаев сосредоточено на том, чтобы бороться с этим преображением и сдерживать его. Именно поэтому те, кто служит свету, ограничены в своих возможностях. Истинное могущество доступно лишь тем, кто примет преображение. Компромисса быть не должно. Жалость, сострадание, верность, — все это лишь мешает обрести то, что должно принадлежать тебе по праву. Те, кто идет дорогой темной стороны, должны отбросить подобные причуды. Те, кто не идет, — те, кто пытается выбирать умеренный путь, — проиграют, погубленные собственной слабостью.
Эти слова практически идеально характеризовали самого Бейна во время учебы в Академии. Однако стыда или сожаления он не испытывал. Того Бейна давно не было. Приняв имя ситха, он убил в себе горняка с Апатроса; назвавшись титулом «Дарт», он распрощался с неумелым, неуверенным в себе учеником. Отвернувшись от Кордиса и Братства, Бейн начал то преображение, о котором говорил Реван, и теперь — благодаря помощи голокрона — приближался к его завершению.
— Те, кто овладел мощью темной стороны, должны быть готовы ее удержать, — продолжал Реван. — В силу самой своей природы темная сторона поощряет соперничество и вражду. Это величайшее преимущество ситхов, ибо оно отсеивает слабых. Однако соперничество может обернуться и величайшим недостатком. Сильные должны быть бдительны, иначе более слабые, но амбициозные ситхи одолеют их сообща. Любой учитель, который открывает тайны темной стороны более чем одному ученику, — глупец. Со временем ученики объединятся и свергнут учителя. Это неизбежно. Самоочевидно. Поэтому у каждого учителя должен быть только один ученик.
Бейн не ответил, но невольно с презрением выпятил губу, вспомнив учебу в Академии. Кордис и прочие переводили учеников из класса в класс, как будто детей в школе, а не воспреемников наследия ситхов. Стоило ли удивляться, что ему было трудно раскрыть свой потенциал в такой порочной системе?
— По этой же причине должен быть только один темный повелитель. Ситхами должен править один вождь: тот, кто воплощает в себе могущество темной стороны. Если вождь ослабеет, другой ситх должен отнять у него титул. Сильные правят, слабые должны служить. Таков порядок.
Образ замерцал и подпрыгнул. Миниатюрный Дарт Реван поклонился и снова спрятал лицо под капюшоном:
— Мое время подошло к концу. Запомни то, чему я тебя научил, и используй знания мудро.
С этими словами он исчез. Сияние, излучаемое голокроном, погасло. Бейн поднял каменную пирамидку с пола, но теперь она была холодной и безжизненной. Ни следа Силы в ней не ощущалось.
Больше от артефакта никакой пользы не было. Поэтому, как учил Реван, от него надлежало избавиться. Бейн уронил пирамидку на пол. После чего — очень медленно и старательно — сдавил ее мощью Силы и стер в пыль.
* * *
«Канюк» ворвался в атмосферу Лехона и начал пикировать, падая с прозрачно-голубого неба. Сидевший в кабине Кас'им подправил траекторию полета, держа курс прямо на маячок «Вальцина».
Мастер клинка почти ожидал, что Бейн отключит маячок или как минимум сменит частоту. Но хоть ученик и знал о нем — маячок входил в стандартную комплектацию большинства кораблей, — все же не стал его трогать. Казалось, он не боялся, что его найдут. А то и вовсе ждал гостей.
Через несколько минут Кас'им увидел объект поисков. Корабль, когда-то принадлежавший Кордису — недолго, до того как Бейн его забрал, — покоился на белом песчаном пляже. По одну сторону от него плескались лазурные волны бескрайнего океана Неведомого мира, по другую — стояла непроницаемая стена джунглей. Датчики не выявили поблизости никаких живых существ, но Кас'им, сажая истребитель неподалеку, держался настороже.
Тви'лек выключил двигатели и, высунув голову из люка, сразу же ощутил энергию этого мира и характерную эманацию Дарта Бейна, которая исходила откуда-то из самого сердца джунглей. Кас'им спрыгнул на землю и приземлился с глухим стуком, чуть-чуть увязнув в плотном песке. Беглый осмотр «Вальцина» подтвердил то, о чем он уже догадался и так: добыча исчезла.
Следы, которые Бейн мог оставить на песке, давно смыл прилив или затер морской бриз. Но Кас'им знал, куда идти. Буйные джунгли, густые и кишащие живностью, казались непроходимыми: они напоминали неприступную зеленую стену, в которой, однако, был виден широкий проход.
Кто-то, наделенный огромными размерами и силой, проложил путь сквозь деревья и заросли. Джунгли уже начинали захватывать просеку обратно. Землю покрывал ковер мха, на котором разрослась широкая сеть ползучих лиан. Но след еще был хорошо заметен.
Невидимые глаза следили за тви'леком из джунглей: даже без помощи Силы он чувствовал, что его изучают, оценивают, следят за каждым движением, пытаясь определить, какую роль играет пришелец в экосистеме — охотника или добычи. Чтобы помочь это прояснить, он достал большой двуклинковый меч, зажег оба лезвия и припустил трусцой по тропе.
