Уже два года длилась его кампания против Братства Тьмы на Руусане. В самом начале на его призыв откликнулось множество джедаев. И многие из них погибли… слишком многие. Под началом лорда Хота они жертвовали собой, отдавая жизни ради высшей цели. Но даже теперь — после шести крупных сражений, не говоря уже о бесчисленных перестрелках, рейдах, мелких стычках и боях, не выявивших победителя, — не изменилось ничего. Хот обагрил свои руки кровью тысяч убитых, но к цели не приблизился.
Разочарование начинало перерастать в отчаяние. Боевой дух был низок как никогда. Многие из солдат ворчали, что Фарфалла прав: генерал одержим этим Руусаном и ведет их всех на смерть.
У Хота теперь даже не было сил с ними спорить. Порой ему казалось, что он забыл, зачем вообще сюда явился. Возможно, когда-то война и имела благородную цель, но от прежней возвышенности помыслов не осталось и следа. Теперь он сражался, чтобы отомстить за павших в бою джедаев. Сражался, движимый ненавистью к темной стороне и ее идеям. Сражался из чувства гордости и нежелания признавать поражение. Но главным образом просто потому, что больше не знал, как быть.
Но если сейчас сдаться, будет ли это иметь хоть какое-то значение? Если дать приказ отступать, эвакуировать войска на кораблях Фарфаллы, изменит ли это хоть что-нибудь? Если он уйдет и возложит бремя войны с ситхами — здесь, на Руусане, или в другом месте — на кого-нибудь другого, обретет ли он желанный покой? Или просто предаст всех, кто ему верил?
Распустить Армию Света сейчас, когда Братство Тьмы еще не уничтожено, значило опозорить память тех, кто пал на войне. Если же продолжать кампанию, погибнет множество других… а сам Хот, не исключено, будет навсегда потерян для света.
Он снова лег и закрыл глаза. Но сон не шел.
— Когда все варианты плохи, — проворчал он в темноте, обращаясь к самому себе, — то не все ли равно, какой выбрать?
— Когда путь неясен, — ответил бесплотный голос, — предоставьте мудрости Силы руководить вашими действиями.
Хот быстро повернул голову и уставился в темноту. У дальней стены палатки маячила смутная фигура, едва различимая среди теней.
— Перникар! — воскликнул генерал и немедленно спросил: — Ты настоящий? Или я таки сплю и вижу сон?
— Сны — это лишь реальность иного рода. — Перникар весело покачал головой и медленно приблизился. Хот обнаружил, что может видеть сквозь него.
Призрак умостился на койке. Пружины даже не скрипнули; казалось, что он ничего не весит и вообще не материален.
Не иначе как сон, понял Хот. Но просыпаться не хотелось. Наоборот, он изо всех сил ухватился за возможность снова повидаться со старым другом, пускай тот и был иллюзией его собственного разума.
— Мне тебя не хватало, — сознался генерал. — Твоей мудрости, твоих советов. Они нужны мне как никогда.
— Пока я был жив, вы не так охотно меня слушали, — ответил воображаемый Перникар, затронув самую потаенную вину, похороненную в глубине подсознания Хота. — Вы могли бы многому у меня научиться.
Генералу на ум пришла забавная мысль:
— Что же, мастер Перникар, я все это время был твоим падаваном? Таким молодым и глупым, что даже не понимал, что ты пытаешься наставлять меня на пути Силы?
Перникар рассмеялся:
— Нет, генерал. Оба мы уже немолоды… хотя глупостей натворили более чем достаточно.
Хот угрюмо кивнул. Какое-то время он молчал, просто наслаждаясь присутствием Перникара, пускай даже в форме призрака. Затем, понимая, что подсознание не стало бы устраивать для него столь сложный спектакль без веской причины, поинтересовался:
— Почему ты пришел?
— Армия Света — орудие добра и справедливости, — молвил Перникар. — Вы боитесь, что сбились с пути, но обратитесь к Силе и тогда поймете, как отыскать его снова.
— Тебя послушать, так все проще простого. — Хот качнул головой. — Неужели я пал так низко, что забыл основы учения нашего Ордена?
— Пасть не стыдно. — Перникар встал. — Стыдно не желать подниматься.
Хот тяжко вздохнул:
— Я знаю, что нужно сделать, но ведь сил больше нет. Моя армия на грани краха: бойцы истощены, и их слишком мало. А прочие джедаи больше не верят в наше дело.
— Фарфалла верит, — отметил Перникар. — Хотя между вами бывали разногласия, он всегда оставался вам предан.
— Боюсь, я разругался с Фарфаллой навсегда, — признался Хот. — Он больше не желает иметь дела с Армией Света.
— Тогда почему его корабли до сих пор на орбите? — возразил Перникар. — Вы прогнали его в гневе, и он боится, что вас поглотила темная сторона. Покажите ему, что это не так, и он вернется.
Перникар сделал шаг назад. Хот чувствовал, что понемногу возвращается к реальности. Можно было сопротивляться. Бороться, чтобы остаться в мире сновидений. Но впереди было много работы.
— Прощай, старый друг, — прошептал он. Медленно открыв глаза, он увидел явь — темный и пустой шатер. — Прощай, старый друг.
В ту ночь ему так и не удалось больше заснуть. Хот долго и мучительно раздумывал над тем, что ему было сказано во сне. Именно к Перникару он всегда обращался в моменты смятения и тревоги. Понятно, почему мозг призвал образ лучшего друга, чтобы наставить его на путь истинный.
Генерал знал, что нужно сделать. Он переступит через свою гордость и попросит у Фарфаллы прощения. Ради блага Ордена они отложат в сторону свои дрязги.
Едва рассвело, он вышел из шатра с намерением отрядить посла к Фарфалле. Но, к его удивлению, тот уже сам направил офицера на переговоры.
— Я гадала, не будет ли поездка напрасной, — созналась посланница, когда лорд Хот пригласил ее к себе. — Боялась, что вы вообще не захотите меня принять.
— Если бы ты прилетела вчера, возможно, так бы и случилось, — повинился генерал. — Нынешней ночью мне было… откровение, которое все изменило.
— Тогда, наверное, я удачно прилетела, — ответила женщина, приветливо кивнув.
— Да-да, удачно, — проворчал Хот, но в глубине души он был убежден, что сон не имел никакого отношения к удаче. Поистине Сила была могущественным и таинственным союзником.
* * *
Ведя вездеход по голым и безлюдным равнинам Амбрии, Бейн все еще чувствовал присутствие яда в своей кровеносной системе. Рев мотора не мог заглушить грохота и звона, который издавал сложенный позади хлам. Этот шум не давал ему совсем выбросить из головы воспоминания о прежних владельцах машины, но раскаяния из-за их смерти ситх не испытывал.
Он оставил их тела там, где убил, — на поле боя, где они собирали рухлядь. Эти смерти придали ему сил, чтобы двигаться дальше, но прилив энергии уже начинал спадать. Бейн мог бороться с токсином еще несколько часов, но для того, чтобы вылечиться, ему требовался целитель.
