Иерусалим был одним из самых хорошо укрепленных городов мира. После его захвата римлянами во время правления императора Адриана он стал стратегически важным пунктом всего региона, и вокруг него веками возводились стены, сначала византийскими, а потом мусульманскими правителями города. Осада Иерусалима продолжалась немного больше месяца. То, что она была сравнительно недолгой, объясняется следующим образом: крестоносцы были воодушевлены видением священника, из которого тот узнал, что город обязательно падет, если крестоносцы будут поститься и обойдут босыми вокруг его стен. (Если же верить более практическим соображениям, крестоносцам помогло прибытие христианских кораблей из Яффы, которые доставили моряков и инженеров, лес и другие материалы, из которых можно было строить осадные машины.) Люди сильно страдали от жары – июльское солнце палило нещадно, но тем не менее они воспряли духом. 15 июля стены были пробиты, и христиане вошли в город, колыбель веры.
Захват Иерусалима, как и захват Антиохии перед этим, сопровождался невероятными жестокостью и кровопролитием. Даже трудно поверить, что феодальные лорды и их спутники имели хоть какое-то понятие о вере, во имя которой предприняли экспедицию. На их плащах был крест Князя мира, но в руках – молот Тора. Правителю города и его личной охране было позволено уйти, но только в обмен на большой выкуп. Остальных мусульман – мужчин, женщин, детей – убивали тысячами. Мечети были разорены, Купол скалы разграблен. Даже те мусульмане, которые заплатили выкуп и укрылись в мечети АльАкса (над которой развевался флаг, указывающий, что находившихся в ней людей следует пощадить), были убиты все до единого. Город тонул в крови. Иудейской общине повезло ничуть не больше, чем мусульманам. Евреи укрылись в главной синагоге, которую сожгли вместе с ними. Крестоносцы ворвались в город в полдень. К ночи, плача от радости, они преклонили колени у храма Гроба Господня, опустив голову на испачканные кровью руки.
Бойня после падения Иерусалима привела в ужас даже некоторых крестоносцев. А ее влияние на мусульманский мир было катастрофичным. В последующие века, когда бы те или иные латинские правители ни пытались найти общий язык с мусульманами, этому мешала память о том страшном дне. Восток увидел furor Normannorum, ярость северян (об избавлении от нее даже христианская церковь некогда возносила молитвы). Мусульмане ничего не забыли и исполнились фанатичного стремления изгнать христиан с захваченных ими земель.
Нетерпимость западных европейцев в религиозных вопросах была доселе неизвестной на Востоке. Веками византийцы торговали со своими врагами по религии, и только наступление турок на империю заставило их просить помощи у Запада. В Константинополе был мусульманский квартал и мечеть, что вызвало гнев и презрение крестоносцев. Мусульмане, со своей стороны, обычно выказывали разумную степень религиозной терпимости на территориях, находящихся под их контролем. Они разрешали христианам посещать святыни их веры, и, как уже говорилось, в Иерусалиме существовала немалая иудейская община. Правитель города, который много месяцев ждал, пока крестоносцы шли через Малую Азию и Сирию, отлично зная, что их цель – Иерусалим, не принял никаких мер против паломников и других христиан, находившихся в стенах города. Даже когда армия двинулась от горы Монжуа и расположилась лагерем у стен Иерусалима, никаких карательных мер против местных христиан не последовало. Их всего лишь выдворили из города, чтобы они присоединились к своим собратьям по вере. Среди тех, кто покинул Иерусалим до осады, мог быть некто брат Жерар (Герард).
Глава 2
Орден святого Иоанна
Брат Жерар был главой приюта для паломников, созданного в Иерусалиме в 1080 году. То есть в то время, когда в город пришла армия Первого крестового похода, он уже существовал. Приют, он же больница, или госпиталь, не был больницей в современном смысле слова, хотя там, несомненно, были средства для лечения больных, он был местом отдыха паломников, где они могли переночевать и получить еду. Иерусалимский приют был когда-то основан купцами из Амальфи, важного итальянского центра судоходства, обеспечивавшего паломников транспортом на Святую землю. Тогда, как и сейчас, путешественник должен был платить за проезд авансом. (Термин «проездные деньги» приобрел существенную важность в более поздней истории ордена.) Приют носил имя святого Иоанна, правда, какой именно из Иоаннов имелся в виду, достоверно неизвестно. Принято считать, что это Иоанн Креститель.
Приютом управляли бенедиктинцы из Амальфи. Вполне вероятно, сам Жерар был итальянцем из этого красивого маленького города, который одно время в IX веке разделял с Венецией и Гаэтой всю итальянскую торговлю с Востоком. Говорят, компас попал в Европу через Амальфи. Морской кодекс этого города, Tavolo Amalfitano, признавался во всем Средиземноморье до конца XVI века. Купцы, основавшие приют в Иерусалиме, не были филантропами. Они руководствовались вполне практическими соображениями. Судовладельцам и торговцам, ведущим дела с Востоком, нужно было место для отдыха в Иерусалиме. У них там были купцы и агенты, но главное, значительная часть их бизнеса состояла в транспортировке паломников. Жизнь в те дни была грубой и примитивной, и путешественники не ждали никакого комфорта ни на море, ни на берегу. В то же самое время «судоходная линия», которая могла предложить гарантированное жилье и даже медицинскую помощь, являлась, безусловно, привлекательной.
Согласно легенде – возможно, это действительно была не более чем легенда, – брат Жерар не был изгнан из Иерусалима вместе с другими паломниками, а оставался там на протяжении всей осады и помогал крестоносцам, снабжая их хлебом. Джонатан Райли-Смит (1938–2016, британский историк, специалист по Крестовым походам. – Ред.) писал: «В осажденном городе он творил чудеса – так нужно было его агиографам. Говорили, что вместе с другими жителями он помогал защищать Иерусалим. Он знал, что крестоносцы за стенами голодают, и каждый день приносил с собой маленькие буханки хлеба, которые бросал в осаждавших город франков вместо камней. Арабская стража заметила это, арестовала Жерара и привела его к правителю города. Но когда, как свидетельство преступления, были предъявлены буханки хлеба, они превратились в камни, и Жерара отпустили».
Если забыть о превращении хлеба в камни, представляется крайне маловероятным, что монах, который работал в приюте для христианских паломников, получил разрешение остаться в городе во время осады. С другой стороны, весьма авторитетные авторы этого периода в один голос утверждают, что так и было и Жерар помогал осаждавшим армиям. Единственное более или менее логичное объяснение заключается в следующем: приютов и больниц в то время было очень мало. Правитель города позволил Жерару и его помощникам остаться, чтобы оказывать помощь раненым. Одно можно сказать со всей определенностью: после захвата Иерусалима армиями Первого крестового похода судьба маленького приюта, где работал Жерар, была решена.
Понятно, что организация, которой управлял Жерар, была чрезвычайно важна для армии и паломников, которые теперь хлынули в Иерусалим. Приют расширялся. В те дни, когда умирающий человек делал щедрые дары церкви и человек, выживший после болезни или ранения, делал то же самое, госпиталь не оставался без внимания.
