Лучший показатель процветания острова – данные о численности его населения. В «Истории Мальты» Робин Блуэ отмечает: «Во время следующих двух с половиной веков (после 1530 года) рыцари святого Иоанна щедро вкладывали средства в фортификацию, артиллерию, учреждения, новые города, дворцы и виллы. Мальтийцы процветали на этом и на желании рыцарей поддерживать высокий уровень жизни, к которому они привыкли. Во время правления ордена число мальтийцев выросло в пять раз, появились новые производства и ремесла, и острова стали домом одного из самых процветающих сообществ Европы…»
Одним источником богатства острова была работорговля. Поначалу рыцари довольствовались заполнением рабами всех мест гребцов на своих галерах и использованием их как рабочей силы для строительства фортификационных сооружений. Постепенно, когда появился избыток рабов, они начали следовать практике турок, тунисцев и алжирцев – их стали продавать торговцам из Генуи, Венеции и других венецианских городов. Даже в XVIII веке на Мальте использовали 2000 рабов. Это были или турки, захваченные при нападении на османское судоходство, или арабы и берберы с североафриканского побережья, или негры, которых усадили на скамьи гребцов арабы.
Из хроник историков ордена, таких как Бозио (1544–1627) и Верто, ясно, что, даже если рыцари утратили на Мальте аскетизм, они сохранили мастерство и репутацию лучших моряков. В столкновениях с мусульманами крест систематически одерживал верх над полумесяцем, и новости о том, что мальтийские галеры курсируют вдоль североафриканского побережья, обычно бывало достаточно, чтобы все мусульманские капитаны спешили укрыться в ближайшем дружественном порту или гавани. В 1638 году, например, шесть галер ордена встретили турецкий конвой, идущий из Триполи в Константинополь. Торговые суда сопровождали три крупных военных корабля, которые вполне могли отогнать корабли противника, имевшие меньшие размеры и хуже вооруженные. Но рыцари действовали так эффективно и уклонялись от огня противника так успешно, что захватили не только весь конвой, но и военные корабли. Бой, который теоретически должен был завершиться победой турок, обернулся триумфом рыцарей, хотя цену за него они заплатили высокую.
Подобные акции позволили маленькому флоту ордена десятилетиями оказывать огромное влияние на всем Средиземноморье. Это влияние было непропорционально большим по сравнению с размером флота ордена. Двумя годами позже, действуя у побережья Туниса, галерам ордена удалось даже ворваться в Ла-Голетту (Ла-Гулет), укрепленную гавань Туниса, и захватить под дулами орудий с фортификационных сооружений шесть кораблей корсаров. Такие операции были успешными благодаря не только своим быстрым результатам, но и долгосрочным влиянием, деморализуя противника. Если подобное нападение произвели турки на Валетту, не может быть сомнений в том, каким бы стал результат. С многочисленных наблюдательных башен на побережье доложили бы о приближении противника, галеры вышли бы в море навстречу, и все орудия, контролировавшие вход в Большую гавань, были бы немедленно приведены в боевую готовность. Вся Мальта управлялась, как огромный военный корабль, как плавучая крепость, стоящая на якоре в центре Средиземного моря. Мальта расположена близко к побережью Северной Африки, южнее широты Туниса, однако не могла позволить себе погрузиться в апатичное оцепенение пожирателей лотоса
[6].
В 1644 году рыцари захватили крупный турецкий галеон, на котором среди прочих пассажиров находилась султанша императорского сераля. Блистательная Порта была в достаточной мере раздражена и взволнована, чтобы возродить амбиции великого Сулеймана и вернуться к мечте о повторном вторжении на Мальту. Но прошло почти сто лет, и османское могущество было не таким, как в те дни, когда вся Европа трепетала при одном только упоминании о янычарах и бесчисленных галерах османского флота. Великим магистром в то время был француз Жан де Ласкарис, который, узнав, что Мальте угрожает нападение, разослал гонцов во все командерии Европы, требуя немедленного прибытия всех членов ордена на остров. Угроза вторжения, как и многие другие в последующие годы, оказалась ложной. Турки не спешили добиться того, что не удалось Сулейману Великолепному. Последнее настоящее вторжение, хотя и в весьма скромных масштабах, произошло в 1615 году, когда шестьдесят галер подошли к Мальте и высадили несколько тысяч человек. Однако на них произвело сильное впечатление количество фортификационных сооружений, да и подходящие гавани не были доступны (все гавани и заливы теперь контролировались с вышек или из крепостей). После нескольких ничего не решивших столкновений нападавшие ушли.
Хотя Мальта и в будущем довольно часто поднимала тревогу по всей Европе, сообщая о нависшей над островом угрозе, это было в основном чтобы напомнить рыцарям и братьям, членам ордена, об их обязанностях – финансовых и прочих, а не для того, чтобы привлечь внимание европейских монархов. В любом случае большинство из них уже установили modus vivendi
[7] с османами. В 1536 году Франциск I заключил франко-турецкий союз – и это в то время, когда турки, безусловно, являлись главным врагом Европы. Позже, как пишет сэр Годфри Фишер, сложилось «позорное состояние дел, вызванное двуличностью и ненасытным честолюбием принцев, пап и республик, которые без колебаний платили дань султану ради его благосклонности и защиты или призывая его на помощь в противостоянии друг против друга. Взаимные обвинения и публичное полоскание грязного белья в основном были причиной того презрения, с которым, как пишут Хаэдо и другие авторы, турки относились к христианам».
Можно сказать, единственными христианами, к которым христиане сохранили уважение в этот период, были рыцари святого Иоанна. Закрепившиеся на своем маленьком скалистом острове, они были опасны, словно скорпион в пустыне.
Помимо постоянных вторжений в воды североафриканского побережья, галеры ордена нападали на турок у берегов Греции, Орана, Алжира и в Дарданеллах. Постепенно главной мишенью мальтийских галер стали корсары. Как пишет Родерик Кавальеро в книге «Последний из крестоносцев», «пока беспринципные государства Варварского берега… продолжали угрожать христианскому судоходству, галеры ордена святого Иоанна совершали регулярные corso, три ежегодных выхода в море на поиски пиратских эскадр Алжира, Туниса и Триполи. Они редко возвращались без призов. В документах ордена XVII века есть длинный список захватов, поджогов, потоплений вражеских кораблей. Мусульманских рабов на Мальте было намного больше, чем в других местах».
Можно подумать, что, объединившись, христианские силы, как при Лепанто, легко могли очистить море и навсегда уничтожить пиратов Варварского берега. Но непреложный факт заключается в том, что в расколотой Европе не только пиратов, но и самих европейцев устраивала анархия на море. В неустойчивом и постоянно меняющемся балансе сил европейских государств мусульманские мореплаватели обеспечивали полезный противовес. Они могли нарушить баланс в одну или другую сторону. Имея это в виду, большинство государств – папских, республиканских, королевств или княжеств – продолжали подкупать или производить бартерный обмен с корсарами. То они обеспечивали защиту для своих кораблей, то натравливали мусульман на своего опасного европейского соперника.
