На Востоке крестоносцы обнаружили замки и фортификационные сооружения, созданные византийцами и мусульманами. Путем искусного соединения западного и восточного стилей они соорудили самые великолепные и мощные замки в мире. У них не было иного выхода, поскольку латиняне всегда были окружены активно (или потенциально) опасным населением. Настоящим прорывом в военной архитектуре стало использование фланговых башен для защиты линии стен. До прихода века пороха пробить стену можно было только с использованием тарана, подкопа и «минирования». Поэтому было очень важно, чтобы людей с боевыми таранами можно было подстрелить у стен. Лучшим средством от подкопов и минирования было строительство замка на скале.
Если в Западной Европе одна оборонительная линия, которая развилась из частокола, обычно считалась достаточной, на Востоке, где осаждавшие шли на штурм тысячами, очень скоро стало ясно, что нужна вторая линия обороны – внутри внешней. А внутри второй линии обороны последнее убежище – цитадель. Обычно это была башня, чуть больше размером, чем все остальные, иногда также окруженная крепостной оградой. Замок, разумеется, старались укрепить в самом уязвимом месте. «Из-за недостатка рабочей силы, – писал Квентин Хьюз (1920–2004, британский архитектор, академик. – Ред.), – выбирали и использовали труднодоступные участки местности. Сильная цитадель, построенная в манере французских замков, стала характерной чертой этих крепостей. Концентрические круги обороны, построенные один внутри другого и поднимающиеся все выше и выше, сооружались так, чтобы те, кто защищал внешнюю стену, были прикрыты огнем с позиций, расположенных за ними и выше». Т.Э. Лоуренс (1888–1935, британский археолог, путешественник, военный, писатель, дипломат. – Ред.) назвал Крак-де-Шевалье самым хорошо сохранившимся и превосходным во всех отношениях замком в мире. Увидев его возвышающимся над сирийскими предгорьями, в то время как над ним проплывают тонкие перистые облака, люди испытывают эмоциональный шок. Они внезапно начинают понимать крестоносцев. «Я – королевство, сила и слава». Кажется, именно эти слова замок возвещает небесам.
Соперничество между разными латинскими государствами Востока – основная причина их падения. К 1187 году ситуация в Иерусалимском королевстве настолько ухудшилась, что оно оказалось на грани гражданской войны. Европейцы не могли выбрать худшего момента для своих междоусобиц – ведь на горизонте уже виднелась тень Саладина. Этот блестящий удивительный человек, первый султан Египта из Айюбидов, был по рождению армянским курдом. Он получил образование в Дамаске, в центре мусульманской учености, был истовым мусульманином (его имя означает «почитающий веру») и обладал таким количеством достоинств, что считался бы редким человеком в любой исторический период. Честный, смелый, рыцарь до мозга костей, он любил детей, всегда был щедрым и гостеприимным, что доказывает его отношение к пленным, а также многочисленные подарки Ричарду Львиное Сердце. Саладину повезло. Он жил в то время, когда на мусульманском Востоке проснулось желание к единству. Многие стали понимать, что только из-за постоянных распрей и религиозных расколов между мусульманами франки сумели закрепиться на их земле. Саладин, обладавший жарким религиозным пылом, должен был их объединить. Ислам для него был всем, и он был исполнен решимости изгнать христиан за море. Он жаждал очистить от них свою землю.
Отправленный Нур ад-Дином, правителем Сирии, на помощь в завоевании Египта, он так хорошо выполнил задачу, что был назначен визирем. В этот период королем Амори Иерусалимским в Египет было отправлено четыре христианские экспедиции, и все они закончились тяжелыми потерями христиан, особенно среди госпитальеров и тамплиеров. После смерти Нур ад-Дина Саладин начал покорение Сирии. Почти десять лет он отвоевывал у христиан один город за другим, и к 1186 году латинское королевство оказалось в окружении империи Саладина.
Четырехлетнее перемирие, заключенное между христианами и сарацинами, было почти сразу нарушено Рено де Шатильоном, который напал на мусульманский караван и наотрез отказался отдать награбленное. Возможно, Саладин ожидал чего-то подобного. Он мог контролировать территории, находившиеся под его началом, обеспечить покорность подданных, однако у анархистов-латинян с разными, зачастую противоположными интересами и вечно воюющими между собой фракциями не было такой дисциплины. Саладин вознамерился навязать ее с помощью меча. Приказы были отданы, и очень скоро весь Восток содрогнулся.
Летом 1187 года Саладин произвел смотр войск численностью около 20 000 человек. Он особенно гордился своей 12-тысячной кавалерией, великолепными всадниками, оказавшимися смертельно опасными для рыцарей. 1 июля он переправился через Иордан, и вторжение началось. Одна часть его армии была направлена к городу Тверия, который сразу был взят, и только замок, которым командовала Эшива, графиня Триполи, еще держался. Заметим, что жены латинской знати на Востоке обычно проявляли не меньше смелости, чем их мужья. Они не могли укрыться в безопасном месте за линией фронта – такого просто не было. Когда город подвергался атаке, женщины находились в зоне боевых действий, как и мужчины. Тем временем христиане собрали армию, к которой присоединились контингенты тамплиеров, госпитальеров и другие рыцари из Триполи и Антиохии. Патриарх Иерусалимский даже послал свою самую священную реликвию – Истинный Крест, чтобы обеспечить победу христиан. Он был обнаружен в Иерусалиме в IV веке (как впоследствии писал святой Кирилл Иерусалимский, весь мир заполнен кусочками дерева от Истинного Креста). В те дни подвергнуть опасности столь драгоценную реликвию означало, что королевство находится в смертельной опасности. Мы помним, как вдохновились участники Первого крестового похода, когда в Антиохии было найдено копье, пронзившее плоть Христа.
Саладин тем временем лично принял участие в осаде замка Тверии, оставив главные силы армии в холмах вокруг нее. Он пошел на хорошо просчитанный риск, уверенный, что христиане не бросят замок на произвол судьбы. Если они попадутся на крючок, успех обеспечен.
Выступившая против него армия по численности была примерно такой же, как его собственная, – около 1200 рыцарей, 4000 конных сержантов, вероятно, такое же количество пехотинцев и местные конные лучники. Христиане разбили лагерь в районе Сефории, где было несколько колодцев. Между ними и людьми Саладина раскинулось голое плато. Вопрос заключался в том, кто перейдет его первым.
Мнения христианских командиров разделились. Самые горячие головы говорили, что необходимо выступить немедленно и освободить Тверию. Более уравновешенные воины, среди которых были и госпитальеры, считали, что надо немного потянуть время и заставить Саладина выступить им навстречу. Даже граф Раймунд, супруга которого была осаждена в замке, считал ошибкой немедленный переход плато. Он говорил, что Тверия – его город, а Эшива – его супруга, но это не повод подвергать угрозе армию. К сожалению, Ги, король Иерусалима, командовавший всей армией, был на стороне тех, кто желал немедленно освободить Тверию. Это было роковое решение. Саладин заманил противника в смертельную ловушку.
Рано утром 3 июля 1187 года христиане покинули лагерь в Сефории и начали движение. Июльское солнце жгло нещадно, а на пути не было никаких источников воды. Плато содрогалось. В жарком мареве возникали миражи. И вот между ними стали появляться всадники. Но только они не вступали в бой, а налетали и жалили, словно злые осы пустыни. Все предприятие было в высшей степени нелогичным, и единственное оправдание, которое можно найти для начала наступления армии, заключалось в том, что Ги, феодальный лорд, был обязан при любых обстоятельствах прийти на помощь вассалу. Тот факт, что даже сам граф Раймунд выступал за то, чтобы дождаться сарацин, не играл роли. Действия Ги были продиктованы феодальными законами и правилами рыцарства. Нечто отдаленно похожее происходило и в классические времена, когда военачальники вели себя, по современным меркам, совершенно нерационально, к примеру, отказывались идти на помощь при всех благоприятных обстоятельствах из-за затмения луны или потому, что знаки казались им недобрыми. Латиняне периода Крестовых походов, суеверные и руководствующиеся рыцарским кодексом поведения, тоже были иррациональны.
