С первых дней существования «Амторга» и в последующие годы у Якова Голоса было в корпорации множество добрых знакомых в числе как советских, так и американских служащих. Кое-кто из последних стал его агентами, некоторые продолжали снабжать его ценной информацией и после перехода в другие фирмы и учреждения, в том числе и правительственные. Наличие «своих» людей в американском персонале имело в последующем, особенно во второй половине 30-х — начале 40-х годов, еще одно важное значение — они помогали выявлять и тем обезвреживать засланных в «Амторг» или в нем завербованных осведомителей Федерального бюро расследований (ФБР).
Но вернемся к ОТПСР (Общество Технической и Политической Помощи Советской России). После первых удачных и многообещающих шагов в обустройстве сельскохозяйственных коммун у нескольких специалистов и функционеров Общества возникла идея: силами иностранных добровольцев — инженеров, техников, мастеров, квалифицированных рабочих — соорудить в России образцовое крупное промышленное комплексное предприятие. Первым ее высказал удивительный человек — талантливый голландский инженер, член Королевского института инженеров Голландии, построивший, кроме многого прочего, крупнейшую в Европе Роттердамскую гавань, представитель ряда правительственных и частных компаний своей страны в США — Себальд Рутгере. При всем этом Рутгере, сын священника, был убежденным и стойким коммунистом.
Он обратил внимание на колоссальный разрыв между богатейшими природными ресурсами Сибири и ничтожными размерами их использования. Когда Рутгере поездил по необъятным просторам России, его поразило, что паровозы по ту, азиатскую, сторону Урала топятся дровами, в то время как местами на поверхность земли выходят метровые пласты великолепного каменного угля.
В Нью-Йорке Рутгере познакомился с Людвигом Мартенсом, Яковом Голосом и одним из руководителей легендарной организации анархистского толка «Индустриальные рабочие мира» («ИРМ», или, по-английски, IWW — «ай-даблью-даблью». Отсюда прозвище членов ИРМ — «уобли») Дж. С. Калвертом. (Полное имя и дальнейшая судьба неизвестны.)
12 июня 1921 года Рутгере, Мартенс и Калверт отправили Председателю Совнаркома РСФСР Ленину письмо, в котором изложили свой хорошо продуманный план создания в России промышленных трудовых колоний иностранных рабочих и специалистов из промышленно развитых стран, прежде всего из США и Германии.
22 июня Ленин в ответном письме к Мартенсу идею устройства таких колоний одобрил. Особенно (это предусматривалось в предложениях) понравилось Ленину, что колонисты привезут с собой продовольствие на два года, одежду на тот же срок и — особо! — орудия труда. Советская сторона, в свою очередь, готова предоставить колониям землю, лес, рудники и т. п.
В тот же день Совет Труда и Обороны (СТО) под председательством Ленина принял постановление «Об американской промышленной эмиграции». Один из пунктов постановления предоставлял возможность товарищу Рутгерсу и группе его сотрудников немедленно выехать на Урал и в Кузнецкий бассейн для выяснения на месте состояния предприятий и источников сырья, которые могут быть предоставлены американской промышленной эмиграции, и необходимых для этого условий.
В Кузнецк экспедиция Рутгерса отправилась из столицы Сибири города Ново-Николаевска (ныне Новосибирск) специальным поездом, далее передвигались на лошадях, порой даже пешком. В Гурь-евске осмотрели бездействующий, основанный еще при Екатерине Второй металлургический завод. Зрелище было удручающим: развалины доменной печи, толстые, сплошные, даже без оконных проемов стены цехов, внутри в стены ввинчены массивные железные кольца. К ним цепями приковывали некогда работавших здесь каторжан.
Центром будущей колонии избрали поселок Кемерово на берегу реки Томь. Здесь еще до революции начали строить, да так и не довели стройку до завершения, химический завод. Его следовало достроить и пустить в ход в первую очередь.
Когда экспедиция вернулась в Ново-Николаевск, Сибирский ревком вынес по докладу Рутгерса решение, по которому приветствовал постановление правительства организовать в Кузнецком бассейне индустриальную колонию американских рабочих.
Так была образована Автономная индустриальная колония (АИК) Кузбасс при Совете Труда и Обороны СССР. Правление АИК расположилось в Москве, на улице Волхонка, 9.
Успешная деятельность коммуны длилась несколько лет. За эти годы совместной работы американских и российских рабочих (последних, как и собственных специалистов, становилось все больше и больше) была создана база для образования крупнейшего промышленного региона страны — Кузнецкого бассейна.
…Между тем на огромной стройке не все проходило гладко. Имеются в виду не технические трудности, несвоевременная поставка необходимых материалов и оборудования, редкие аварии и неполадки, без которых не обходится сооружение ни одного крупного промышленного объекта. Проблемы возникли в другом. Среди американских рабочих были люди разных национальностей, сторонники различных политических взглядов, между ними то и дело стали возникать разногласия по любому поводу, иногда дело доходило до серьезных ссор, что отрицательно сказывалось на производстве. К тому же возникли серьезные разногласия с местными властями, работники которых зачастую просто не умели общаться хоть и с простыми рабочими, но все же иностранцами, не учитывали их менталитет, их отношение к работе, наконец, их резонные требования к бытовым условиям жизни и многое другое.
Не все проблемы руководство комбината успешно решало и в Москве с центральными учреждениями страны, уже заросшими глухой бюрократической броней. На решение самого пустякового по процедуре, но жизненно важного для стройки вопроса уходили недели и месяцы. Американцы с такой волокитой, когда и виновного не найти, иметь дело не привыкли и мириться с подобным отношением не желали.
Так в правлении возникла мысль пригласить на работу, на одну из руководящих, но не инженерных должностей, гражданина США, выходца из России, одинаково владеющего русским и английским языками, пользующегося авторитетом и в рабочей среде, и — что очень важно — у советского и партийного руководства. Последнее уже автоматически определяло, что этот человек непременно должен быть коммунистом, хорошо известным по партийной работе Центральным Комитетам Компартии США и ВКП(б).
Яков Голос как никто другой отвечал этим требованиям. Кроме того, он как один из руководителей Общества технической помощи Советской России прекрасно, во всех деталях знал положение в АИК «Кузбасс». Поскольку Голос был не рядовым коммунистом, а членом-основателем Компартии США, вопрос о его командировке, по определению продолжительной, решался на высшем уровне в ЦК обеих партий, а также в ОМС (Отделе международных связей) Исполкома Коминтерна.
В конце мая 1926 года вместе с женой Силией и трехлетним сыном Мильтоном Яков Голос прибыл в Москву и остановился в общежитии АИК «Кузбасс», которое размещалось по тому же адресу, что и правление, — на Волхонке, 9. Поскольку командировка должна была продлиться достаточно долго (не исключалась возможность того, что семья вообще останется в СССР навсегда), Голос по согласованию с руководством ИККИ решил перевестись в ВКП(б). Вопрос был решен положительно.
