Самым удивительным по жизненному пути агентом советской разведки в США был изобретатель, которого некоторые исследователи считают почти гением, — Лев Сергеевич Термен.
Он родился в 1896 году в Петербурге в интеллигентной дворянской семье. Образование получил также удивительное. В самом деле, Термен окончил классическую гимназию, Петербургскую консерваторию по классу виолончели, затем — внимание! — Высшую офицерскую электротехническую школу по классу радиоинженеров, физико-математический факультет Петроградского университета и, наконец, физико-технический факультет Политехнического института (уже Ленинградского)…
В молодости Термену пришлось служить начальником радиоклассов и радиостанции электротехнического батальона, заместителем начальника радиотехнической лаборатории в Москве, заведующим передатчиком радиостанции…
На протяжении шести лет Термен заведовал лабораторией электротехнических колебаний в знаменитом Физико-техническом рентгенологическом институте в Ленинграде, которым руководил легендарный академик по имени-отчеству Абрам Федорович, а по фамилии «папа Иоффе», как его называли между собой все физики Советского Союза.
Став крупным специалистом в области радиотехники, Термен, однако, никогда не бросал занятий музыкой. В 1921 году он изобрел музыкальный прибор с катодными лампами и получил на него патент. Прибор, фактически один из первых в мире музыкальных электроинструментов, был назван терменвоксом. Но были за Тер-меном и более серьезные в прикладном смысле изобретения вроде радиосторожа — электромеханического телевизионного устройства для использования в охранной сигнализации.
В 1927 году Термен, естественно, заинтересовавший своим недюжинным и разносторонним талантом советские спецслужбы, был командирован в Германию, Францию, Великобританию и США по линии научно-технической разведки (НТР), в первую очередь, в области электротехники и радиоэлектроники.
В Нью-Йорке Термен создал фирму Teletouch Corporation, занимавшуюся созданием, производством и продвижением на рынок музыкальных электроинструментов. Под ее прикрытием Термен обзавелся широкими связями в научных и промышленных кругах и в мире профессиональных музыкантов. Эти связи позволили Тер-мену на протяжении десяти лет успешно заниматься научно-технической разведкой. Попутно он стал весьма состоятельным человеком.
Последнее обстоятельство не понравилось НКВД, поэтому в 1938 году Термен был отозван в Москву и незамедлительно арестован. Слава богу, изобретателя не расстреляли, а дали, как тогда считалось, детский срок — восемь лет лишения свободы с отбытием наказания в исправительно-трудовых лагерях. Первое время Термен работал в Магадане, потом его перевели в Москву. Здесь он вместе с Сергеем Королевым работал в закрытом конструкторском бюро, на мрачном жаргоне тех лет — в «шарашке», которой руководил также арестант Андрей Туполев.
В годы Великой Отечественной войны Термен, по-прежнему в ранге зэка, занимался конструированием беспилотного радиоуправляемого самолета, тем самым обгоняя время лет на двадцать
[33], а также созданием систем радионавигации и прослушивания. В частности, Термен изобрел прибор, с помощью которого можно было, направляя на оконные стекла инфракрасные лучи, прослушивать ведущиеся в закрытом помещении разговоры и записывать их.
О том, как жил и работал Термен все эти годы, современный читатель и телезритель получил достаточно внятное представление из романа А. Солженицына «В круге первом» и одноименного многосерийного телефильма.
За эти работы заключенный Лев Термен был удостоен «закрытой» Сталинской премии первой степени и в 1947 году освобожден.
Впоследствии Л. Термен работал в закрытых научно-технических институтах (опять же на жаргоне тех лет — «почтовых ящиках»), в последние годы — на кафедре акустики физического факультета МГУ и в лаборатории акустики и звукозаписи Московской консерватории.
Скончался Лев Термен в 1993 году на девяносто седьмом году жизни.
Резидентом фактически обеих разведок — и внешней, и военной — в Нью-Йорке был кадровый сотрудник Разведупра Валентин Борисович Маркин («Оскара, «Дэвис»), гибель которого на тридцать седьмом году жизни по сей день остается тайной, вернее, загадкой.
Новым резидентом по линии Иностранного отдела уже не ОГПУ, а НКВД СССР, учрежденного 10 июля 1934 года, стал Борис Базаров (настоящая фамилия Шпак, псевдонимы «Кин», «да Винчи», «Норд»).
В 20-30-е годы в советскую разведку пришла целая когорта талантливых людей, подлинных патриотов с биографиями порой просто фантастическими. В более поздние времена, особенно после пресловутого 1937-го, людей с подобными, прямо скажем, «подмоченными» анкетными данными бдительные кадровики и на пушечный выстрел не подпустили бы к службе в органах государственной безопасности.
Одним из таких и был Борис Яковлевич Шпак, ставший в СССР Базаровым. Дело в том, что в соответствии с тогдашней идеологией и кадровой политикой (она же — практика) Борис Шпак принадлежал к так называемым социально чуждым элементам. Потому он мог быть агентом советской разведки, но никак не ее кадровым сотрудником. А Шпак стал, и высокопоставленным. В 1937 году ему было присвоено персональное специальное звание майора государственной безопасности (один рубиновый «ромб» в петлицах), которое соответствовало званию комбрига в Красной армии. На Западе всех сотрудников госбезопасности с «ромбами» называли более понятным там званием «генералы».
В двадцать с небольшим лет, в самый канун Первой мировой войны, Шпак окончил Виленское военное училище, в чине подпоручика воевал ротным командиром в 105-м пехотном полку. В 1915 году попал в немецкий плен, освободился после Ноябрьской революции 1918 года в Германии.
Вернувшись на Родину, Шпак работал в Екатеринодаре в типографии, откуда и попал по мобилизации в Белую армию. С остатками разбитых врангелевских полков эвакуировался из Крыма в Турцию.
Осев в Берлине, Шпак, никогда не разделявший так называемую Белую идею и не принимавший непосредственного участия в боях против Красной армии, стал инициативно сотрудничать с советской внешней разведкой, тогда еще в системе ВЧК.
Шпак оказался талантливым и энергичным разведчиком, он провел несколько успешных операций в Югославии, Румынии и Болгарии, фактически вырос в руководителя нелегальной резидентуры. Этому способствовало свободное владение немецким, английским, французским, болгарским и сербо-хорватским языками.
В 1927 году Шпак получил разрешение вернуться на Родину, тогда же вступил в ВКП(б), стал кадровым сотрудником ИНО ОГПУ. Неоднократно выезжал за рубеж, добился высоких конкретных результатов в работе. Именно под его началом стал сотрудничать в ИНО ныне легендарный нелегал-полиглот Дмитрий Быстролетов. В разных источниках называют разное число языков, какими он владел, но все близки к цифре 20. Видимо, есть какая-то закономерность в том, что многие тогдашние сотрудники хорошо владели несколькими, то есть более двух-трех, иностранными языками. Можно напомнить читателю, что сам председатель ОГПУ Вячеслав Менжинский владел девятнадцатью, причем японским и фарси овладел, уже будучи пожилым и больным человеком.
