Однако стоило ему пересечь государственную границу с очередным паспортом на чужое имя гражданина другой страны, он преображался. Воистину эта бесконечная игра «в поле», порой смертельно опасная, требующая повседневной и повсечасной мобилизации всех физических и духовных сил, была его стихией.
В нелегале концентрируются в наибольшей степени все общие и специфические черты, свойственные профессии разведчика. Работа нелегала «в поле» существенно отличается от деятельности сотрудника «легальной» резидентуры. Последний, как гражданин своего государства, снабжен его подлинными документами (даже если таковые выписаны на другую фамилию) и работает под прикрытием его официальных учреждений: дипломатических, консульских, внешнеторговых, культурных, представительств морских и авиационных компаний, средств массовой информации, иногда международных организаций вроде ООН, ЮНЕСКО, МОК, ВОЗ и др.
Нелегал пребывает в чужой стране с паспортом бог знает какого государства, но только не своего собственного, с официальным представительством своей страны никак не связан. Перед местными властями он фактически беззащитен. В стране с жестким политическим режимом его могут тайно арестовать, подвергнуть допросу так называемой третьей степени, а то и ликвидировать физически без комедии суда.
Даже зная о его аресте, посольство родной страны официально ничем ему помочь не может, разве что через подставных лиц нанять хорошего адвоката. В случае осуждения за шпионаж нелегалу остается только уповать на то, что свои сумеют организовать ему побег (а это всегда весьма проблематично), либо надеяться, что его через несколько лет тихо обменяют на захваченного с поличным разведчика того государства, чьим строго охраняемым гостем он пока является. Но такая практика обмена разведчиками стала почти обычной лишь после Второй мировой войны
[118]. Яркие тому примеры — обмен советского разведчика полковника Вильяма Фишера (больше известного как Рудольф Абель) на американского пи-лота-шпиона Гэри Фрэнсиса Пауэрса и Конона Молодого, также полковника («Лонсдейла», «Бена»), на агента английской разведки Гревилла Винна.
В рамках полученного им задания или инструкции нелегал всегда действует самостоятельно, полагаясь только на самого себя. Ему не с кем посоветоваться, не у кого испросить разрешения на тот или иной шаг, не к кому обратиться за помощью (во всяком случае, сделать это быстро, вовремя). «Легальный» разведчик работает под постоянным контролем резидента, докладывает ему о каждом своем шаге, согласовывает с ним (а порой и с Центром) каждый поступок. Любое оперативное мероприятие ему обеспечивают соответствующим прикрытием коллеги. Оперативный сотрудник резидентуры всегда зажат рамками железной дисциплины, как солдат-новобранец — уставами и всевидящим оком сержанта-сверхсрочника.
Потому характеру нелегала свойственна вырабатываемая годами работы «в поле» независимость в мышлении и действиях. Эти люди знают себе цену, они обладают обостренным чувством собственного достоинства и способностью отстаивать свое мнение перед начальством. Потому последнее таких работников хотя и ценит, но в глубине души порой недолюбливает, иногда и завидует. Про себя…
Именно таким человеком и был Исхак Ахмеров. Чего стоила — нынешнему молодому читателю, боюсь, этого не понять — его женитьба вопреки прямому неодобрению начальства и советам друзей на иностранке, будь таковая хоть трижды коммунисткой.
Осенью 1944 года Бентли была представлена своему очередному и, как оказалось, последнему куратору. Это был среднего роста мужчина лет под сорок, начинающий полнеть, круглолицый, с уже обозначившимся вторым подбородком. Бентли сразу обратила внимание на его явно сшитый на заказ костюм, на купленные в дорогих магазинах рубашку, галстук, шляпу. С горечью вспомнила потертые костюмы Якова, его неоднократно чиненные ботинки… Ей не понравилось, что новый русский пригласил ее в хороший ресторан и, выбирая самые изысканные блюда, не обращал внимания на цену. Она снова вспомнила Якова, его слова, что революционеру не пристало шиковать, тем более на государственные или партийные деньги. Назвался новый куратор «Элом», предупредил, если ее будут расспрашивать о нем, надо говорить, что он чешский бизнесмен, работающий в Вашингтоне. Познакомились случайно. На самом деле новый резидент внешней разведки, сменивший Василия Зарубина, действовал под прикрытием первого секретаря, а затем советника посольства СССР как Анатолий Громов. Настоящее имя — Анатолий Вениаминович Горский. Ранее он работал в Англии и на протяжении нескольких лет был главным оператором знаменитой «Кембриджской пятерки» Кима Филби и еще нескольких ценных агентов. Оперативный псевдоним Горского — «Вадим».
Контакт с Бентли Громов начал с того, что присвоил ей новый псевдоним. Теперь она числилась в агентурной сети как «Мирна».
Громов был самолюбивый, даже амбициозный и достаточно опытный оперативный работник. Но… То самое многозначительное «но», после чего перечисляются недостатки, порой на нет сводящие ранее обозначенные достоинства. Видимо, не случайно родилось на свет утверждение, что недостатки человека есть продолжение его достоинств.
Разведчик, непосредственно работающий с агентом, изначально должен быть хорошим психологом, человеком тактичным, чутко слушающим и слышащим собеседника, улавливающим тончайшие нюансы его настроения и, разумеется, непременно оные учитывающим. При работе с агентом-женщиной все вышесказанное следует по меньшей мере удвоить, а то и возвести в степень.
Увы, приходится констатировать, что, видимо, Громов-Горский вести себя в должной мере с агентами женского пола либо не умел по природному складу характера, либо не считал нужным учиться галантному обращению принципиально.
Ни делового, ни тем более человеческого контакта с Бентли у Горского не получилось. Автор ни в малейшей степени не собирается оправдывать последующие поступки Бентли. Однако, по его мнению и убеждению, окажись на месте Горского более человечный разведчик, многих бед можно было бы избежать. Хотя это уже из сферы сослагательного наклонения, которое, как известно, к истории неприменимо. Но все же…
У автора имеется предположение, способное, по его мнению, объяснить ту линию поведения, которую Горский избрал по отношению к Бентли. Он пришел в органы государственной безопасности в 1928 году в возрасте двадцати одного года. Работал большей частью в Экономическом управлении. В Иностранный отдел НКВД был переведен в 1936 году в возрасте двадцати девяти лет и сразу попал на самый жестокий период Большого террора. Многие ветераны, вспоминая ту пору, только пожимают плечами и произносят сакраментальную фразу: «Такое уж было время…» Словно это самое время занесло на одну шестую земной суши откуда-то с Марса. Горский был свидетелем того, как один за другим исчезали бесследно его сослуживцы и товарищи… Впрочем, не так уж и бесследно. Все на Лубянке знали, чем занимается по ночам комендант НКВД Василий Блохин и его подручные…
Чтобы уцелеть в этой кровавой мясорубке, надо было либо попасть в немногочисленную группу ветеранов-счастливчиков, которым просто повезло, вроде Василия Зарубина и Наума Эйтингона, либо выработать в характере если не жестокость, то жесткость, способную принять, а то и оправдать («Лес рубят, щепки летят») любое бесчеловечное по всем меркам решение руководства и приучиться так действовать и самому.
