— Не беспокойся, мон шер! Было бы желание — а выучить танцам и этикету можно и медведя, — рассмеялся Александр. — Приглашу господина Эномото в пятницу на наш вечерний чай и театральную премьеру, заодно и поговорю с ним об этом. Дадим поручение — ну-у, хотя бы нашему церемониймейстеру Герарди, и с его помощью найдём пару отличных танцоров среди конногвардейцев, которые отличаются по бальной части. Глядишь, и недельки через две можно назначать бал!
* * *
Приказание срочно явиться к командиру батальона князю Кильдишёву едва не застало прапорщика Михаила Берга врасплох. Ординарец князя догнал его уже на самом краю строевого плаца: мурлыкая под нос что-то из модной оперетки, Мишель в самом радужном настроении направлялся из казарм Сапёрного лейб-гвардии батальона к себе на квартиру.
— Эй, Берг! Вернитесь! — запыхавшийся ординарец тронул прапорщика за локоть. — Усатый Монстр призывает вас пред свои очи! Срочно! — с сожалением рассматривая тонкий слой пыли на начищенных до зеркального блеска сапогах, молодой офицер подосадовал. — Экая жалость. И откуда в Петербурге пыль только берется — полплаца только и пересёк, а ровно как Хивы пробежал!
— А что случилось, Никитин? — не особо расстроившись, поинтересовался Берг. — Я ведь до завтрашнего утра свободен, нешто господин полковник забыл?
— Прислали разнарядку на придворный бал, — доверительным полутоном, словно военную тайну, поведал порученец. — А вы, прапорщик, у нас по части танцев в первой десятке умельцев-удальцов! Так что готовьтесь, Мишель!
— Господа офицер-ры! — голос у полковника Кильдишева, за глаза любовно называемого офицерами Усатым Монстром, был таков, что его хорошо было слышно и во время грозы с громами и молниями, а уж в ограниченном стенами пространстве и вовсе был способен оглушить. — Господа офицеры, нашему батальону снова оказана великая честь: прислана р-р-разнарядка на двенадцать пер-рсон. Три приглашения пер-рсональные — Бергу, Воронцову и Цыплакову. Остальных кандидатов моя кузина, гофмейстерина Наталья Семёновна Брызгалова, оставляет на моё усмотр-рение! Ну, вот я вас и собрал, господа! Напоминаю, что вы едете во двор-рец вовсе не для того, чтобы р-развлекаться! Забудьте об удовольствиях! Вы отправляетесь на службу, поэтому извольте вести себя соответственно! За портьерами не прятаться, у окон не гр-р-рустить! Танцевать с дамами и всячески их р-развлекать! Строжайше запрещаю стоять отдельной группой! Р-рассыпаться по залу и р-работать! Замечу уклоняющихся — не обессудьте, господа! У меня всё! Кр-ругом — мар-рш!
Полуоглушённые офицеры, посмеиваясь, выбрались из командирского присутствия. Невесёл был один Берг: опять его невеста Настенька расстроится! Её батюшка был чиновником V класса, производство его в IV класс отчего-то задерживалось, и, стало быть, приглашение на этот бал его семейство вряд ли не получит… Ну что тут поделаешь!
* * *
…Гости поднимались по огромным лестницам белого мрамора, застеленными малиновыми бархатными коврами. Преобладали три цвета — глянцевая чернота сапог, белые и алые мундиры с золотым шитьём, шлемы с орлами из золота и серебра. Бесчисленные эполеты сверкали на пёстром фоне национальных костюмов зарубежных дипломатов и их жён.
Берг не впервые посещал рекомендованные балы их величеств, однако к их пышности и блеску было трудно привыкнуть. На дамах — придворные платья с большим декольте и длинным шлейфом. Фрейлины, в соответствии со своим рангом, на левой стороне корсажа носили свои отличительные знаки — императорские вензеля, усыпанные бриллиантами — так называемые шифры. Попадались и «портретные дамы», которым вместо шифра у корсажа дозволялось закреплять императорские портреты в бриллиантовом обрамлении — высшие знаки придворного отличия, предоставляемые за особые заслуги.
Берг с почтением обошёл чуть задержавшегося на лестничном марше свитского генерала с молодящейся супругой, усыпанной бриллиантами с ног до верхушки замысловатой причёски. С этой дамой Берг танцевал на предыдущем балу, и та явно его узнала: в ответ на почтительный поклон молодого офицера веер в левой руке дамы с готовностью открыл один лепесток
[35].
Проходя в зал, гости проходили меж рядов казачьей гвардии в алых мундирах, шли мимо «арапов» в огромных белоснежных тюрбанах — так по традиции называли находящихся на нетрудной государственной службе эфиопов-христиан. Берг издали почтительно раскланялся с сурового вида гофмейстериной, кузиной своего батальонного командира, собравшей вокруг себя стайку робких молодых дам, ещё не удостоенных чести быть представленными императрице. Несколько раз ему пришлось уступать дорогу церемониймейстерам, расхаживающим по залу со своими длинными тростями-жезлами, увенчанными андреевскими ярко-голубыми бантами с видом великих полководцев.
Но вот церемониймейстеры, словно по команде, дробно застучали своими жезлами по паркету, призывая гостей к вниманию, и в медленно распахнувшихся дверях Малахитового зала появился государь с императрицей Марией Александровной, чью неестественную болезненную бледность не мог скрыть даже толстый слой румян. Улыбка у государыни была вымученной, однако она, не желая подводить супруга, держалась стойко.
Дирижёр на балконе взмахнул по сигналу обеими руками, и на зал мягко обрушились звуки полонеза. Тут-то и начиналась «работа» приглашённых для развлечения дам господ гвардейских офицеров!
Поменяв третью партнёршу, Берг вдруг заметил в калейдоскопе меняющихся вокруг мундиров и лиц приметный восточный профиль и знакомый мундир весьма сложного построения. Этот мундир ему и окончательно подсказал: с его обладателем он около месяца назад познакомился в Париже, в студии знаменитого мэтра Ворта!
Его высокопревосходительство вице-адмирал военно-морских сил императорского флота Японии танцевал с непринуждённой лёгкостью, двигался плавно и даже как-то по-восточному вкрадчиво. Берг решил в перерыве между танцами непременно разыскать своего парижского знакомца. Однако до этого ему и прочим гвардейцам-танцорам предстояло изрядно потрудиться!
Полонез сменился вальсом, и множество гостей, сделав несколько па, перестали танцевать, пытаясь разглядеть кружащегося в центре зала Александра. Круг вокруг императора неумолимо суживался, и Берг, уловив настойчивые знаки гофмейстерины Брызгаловой, лихо щёлкнул каблуками перед ближайшей фрейлиной с «шифром» и повёл весьма дородную партнёршу широким кругом, заставляя гостей отступать к стенам и освобождать место для императора. Неподалёку таким же образом освобождали центр зала его однополчанин поручик Воронцов и любимец высшего света, конногвардеец барон Мейнсдорф со своими «портретными дамами».
Звуки вальса, наконец, затихли, и император, милостиво кивнув в сторону балкона с музыкантами, повёл супругу в боковой зал, где были накрыты столы для ужина. Берг учтиво отвёл партнёршу на место, удостоившись томного взгляда и полураскрытого веера, однако задерживаться рядом с фрейлиной не стал, памятуя о необычайно глазастой мадам Брызгаловой. Тем более, ему хотелось попасть в зал, где ужинал император и его свита, до того, как сановные гости рассядутся за круглыми столами — чтобы перехватить японца.
