– Подожди! Пожалуйста!
Луана поднялась на невысокий холмик и сбежала с другой стороны. Брызги полетели из-под ног, а впереди, в туманной пустоте покачивался огонек. Пустота вокруг него была, конечно, трюком ночи. Огонек – оказавшийся меньше, чем ей представлялось – смещался, уплывал. Луана замялась в нерешительности, потом протянула к нему руку. В первую секунду не случилось ничего, но потом пустота вдруг обвалилась, показывая то, что скрывалось под ней.
Страх и ужас.
Отведя взгляд от огонька, Луана посмотрела в жесткие черные глаза и поняла наконец, почему детей заставляли бояться. То, что она увидела, было извращением, порчей, однако ж оно двигалось ровно так, как и все прочее. Оно потянулось и дотронулось до нее, и Луана ощутила одиночество, отчаяние и страх еще одной сотни лет. Оно наполнило ее разум всей болью, какая только есть на свете, а потом показало, чего и почему хочет Вердина; оно открыло ее мозг голоду и ненависти, удержало, вливая в нее черноту, а потом раскололо сознание. Этой бури внутри себя Луана уже не выдержала и, чтобы извергнуть из себя черноту, открыла рот. Но одного крика было мало.
Нагая под дождем.
Она тонула.
Глава 43
В старой церкви крик шел, казалось, отовсюду. Некоторые из полицейских сочли, что кричит человек, другие этому не поверили – уж слишком высокий и пронзительный, страшный, слишком много в нем боли.
– Господь Всемогущий…
Капитан Ли закрыл рот и закончил молитву про себя.
– Что будем делать?
Спросивший сидел у него за спиной, но капитан не обернулся. Крик продолжался и продолжался, тянулся на одной ноте, а потом внезапно оборвался. Целую минуту никто не двигался с места. Все молчали.
– Капитан?
Оглядевшись, Том Ли увидел на лицах те выражения, которых ждал. У одних – решительности и готовности, у других – растерянности и страха. Весь день он слышал эти разговоры шепотом: болото проклято, Джонни Мерримон – призрак…
– Кто-нибудь может сказать точно, откуда шел крик? Направление? Расстояние? Ну?
Никто не ответил. Никто даже не пошевелился. Только испуганные лица. Минуту-другую капитан всматривался в ночь.
Ни звука. Ничего.
Лишь туман поднимался между деревьями.
Первым на вырвавшийся из леса крик отреагировал Джонни. Он даже подумать ничего не успел. Когда его окликнул Джек, Джонни был уже в сотне ярдов от места. Женщину он нашел в лесу, возле ручья. Она уже не кричала, а только жалобно скулила, но чтобы отыскать ее в темноте, ему хватило и этого.
Джонни не чувствовал женщину и, пока бежал, не знал о ней ничего, ориентируясь только на всхлипы. Обнаружив мать Кри, он даже не удивился. Что привело ее сюда, как она добралась до Пустоши, Джонни не имел ни малейшего представления, но только Кри могла оставаться для него пустым местом.
– Мисс Фримантл?
Джонни тронул ее за плечо, но она лишь издавала короткие, горячечные звуки, как раненое или напуганное животное. Он не питал к ней теплых чувств, но и оставить в таком состоянии не мог.
– Здесь неподалеку ваша дочь. Я могу привести ее. – Джонни взял женщину за руку и почувствовал, как она напряжена. – Вы меня слышите?
Пристально глядя на Луану, Джонни заметил, что в ее глазах появился намек на осмысленность. Она уже не скулила, а пыталась что-то сказать.
– Бе… бе…
– Мисс Фримантл?
– Беги, – вырвалось у нее.
Но было уже поздно. За спиной у него что-то зашевелилось, задвигался воздух, дохнуло холодом. Он обернулся, но черные глаза приковали его к месту. Вспомни, сказал незнакомый голос в голове, и Джонни обратился к памяти.
Он увидел фрагменты сна.
Потерянные страницы другой жизни.
* * *
Дожидаясь возвращения посланного за лопатой Айзека, Джон наблюдал, как умирает девушка. Вытекавшая из перебитой руки кровь казалась черной в матовом свете утра. Вторая пуля вошла в грудь справа от центра и вышла через лопатку. Он видел похожие раны у оленей, которые умирали не сразу. Ненормально, но такое случалось.
– Не так должно было закончиться.
Джон опустился на колени рядом с ней, и она поняла. Черные глаза не моргали, губы оттянулись назад. Ей было больно, и она понимала, что умирает, но…
В этих глазах бушевала ярость.
– Мы договорились. Ты спасаешь мою жену, а я даю тебе то, что хочешь.
– Твоя жена жива…
Между губами просочились струйки крови. Айна захлебывалась ею. Зубы уже покраснели.
– То, что ты дала ей, это не жизнь. Да, она дышит. Да, не умирает. Но и не живет.
– Ты сам виноват…
– Ты другое обещала! – Голос сорвался. Джон ненавидел себя. – Ты должна была встретиться со мной! Должна была все исправить!
В легких у нее захрипело, и Айна закрыла глаза.
Когда Айзек вернулся, Джон сидел на земле, положив локти на колени, сжимая в руке револьвер. Услышав шаги, он поднял голову.
– Она мертва.
– Сомневаюсь.
– Мертва или вот-вот умрет. Неважно.
– Хотите бесплатный совет? – Айзек воткнул лопату в землю у ног Джона. – Закопайте ее поглубже, так, чтобы никто никогда не нашел. Даже я знать не хочу.
– Почему?
– Потому что видел такое, чего не видели вы. Потому что все эти люди поклоняются ей, как богу. – Айзек на секунду отвернулся. – И когда закончим, мы с вами в расчете. Надеюсь, наши дорожки больше не пересекутся. – Джон кивнул. Все это не имело уже никакого значения. – Я отправил всю деревню собирать кукурузу на северных полях. Будем там до ланча. Похороните ее и уходите.
Айзек ушел, и сон спутался. Джон узнал, как пахнет ее кровь, кожа и волосы. Узнал, как поскрипывает лопата. Каждый раз, когда он думал, что Айна умерла, на ее губах и ране на груди вскипали розовые пузыри. Закопать женщину быстро не получалось. Он хотел упрятать ее поглубже, так, чтобы никто не нашел. Многие боялись Айны, но были и такие, кто любил ее. Поклонялись ей, как сказал Айзек. Джон не хотел ничего такого. Он хотел быть рядом с женой, смотреть в ее пустые глаза, горевать и скорбеть. Может быть, когда-нибудь ненависть иссякнет. Может быть, он и сам уснет и не проснется.
Выкопав яму поглубже, Джон стащил в нее Айну. Под рубашкой у женщины что-то блеснуло. Отвернув край одежды, он увидел предмет с тонкими четкими гранями, вырезанный, похоже, из камня и висящий на кожаном шнурке. Трещинки сияли под солнцем, и, стерев кровь, Джон увидел украшение такого глубокого, насыщенного синего цвета, что оно казалось почти фиолетовым. Дотронувшись, он ощутил силу камня, которая, пройдя сквозь кожу, вошла в кости руки и, дальше, в сердце. Джон стоял в яме, но знал движение неба, течение вод, соков и крови. Знал, как несет семена ветер, чувствовал давление рождающейся жизни. Он ощущал шевеления мира и понимал их так же, как звезды в небе. Сила. Движение. Необъяснимый факт. Все прочие мысли в его голове воспринимались как греховные. Убийство. Воровство. Кража у мертвых. Он услышал, как пошевелилась в могиле женщина.
