– Уильям Бойд – богатый человек.
– Если считаете, что представлять меня небезопасно, позвольте успокоить вас. Уильям Бойд живет в Нью-Йорке. Сюда приезжает только ради охоты.
– Да, у него есть охотничий домик, знаю. Какие у вас сейчас отношения с мистером Бойдом?
– По запретительному судебному приказу мне нельзя приближаться к нему.
– Вы нарушали запретительный приказ?
– Пока еще нет.
Адвокатесса с недовольным видом поджала губы.
– Окружной прокурор вполне мог посадить вас за решетку и, как говорится, выбросить ключ, но вместо этого предложил признать вас виновным в мисдиминоре
[6] и ограничиться четырьмя месяцами заключения. Можете объяснить, почему он так сделал?
– Спросите лучше у мистера Бойда.
– Мистер Мерримон, вы на самом деле хотите получить мою помощь?
– Да.
– Тогда постарайтесь понять мою позицию. Вы на виду. Вы непредсказуемы и открыто демонстрируете склонность к насилию. Дурная слава – это одно, криминальное поведение – совсем другое. Мне нужно знать, что вы не станете стрелять в нью-йоркских менеджеров миллиардного хедж-фонда. Если не можете этого обещать, я не смогу помочь вам.
– Готов поклясться на мизинчиках.
Она выжидающе подняла бровь.
– Ладно, – сказал Джонни. – Я не стану стрелять в нью-йоркских менеджеров миллиардного хедж-фонда.
Несколько долгих секунд Лесли Грин пристально смотрела на него, потом поднялась из-за стола и подошла к окну. «Годков, наверное, тридцать три – тридцать четыре, – прикинул Джонни. – Образованная, привыкла, чтобы ее принимали серьезно».
– Почему он это сделал?
– Что?
Она прислонилась к подоконнику.
– Ваш предок владел сорока тысячами акров в округе Рейвен. Был одним из богатейших людей штата, однако освободил сотню рабов и отдал им шесть тысяч акров. Потерял землю, состояние, место в обществе. И ни в одной книге не объясняется, почему он это сделал.
– Не знаю, что и сказать.
– Никаких семейных преданий?
– Ничего такого, чем я готов поделиться.
Она напряглась, глаза ее блеснули злостью.
– Может быть, позже.
– По обстоятельствам.
Женщина промолчала и только потянулась пальцами к цепочке на шее.
– Так вы поможете мне или нет?
– Я подумаю. Позвоните на следующей неделе.
Лицо ее оставалось бесстрастным, но Джонни не спускал с нее глаз. Он ждал чего-то, какого-то знака, намека.
Но болото было слишком далеко, и он так и не смог ничего прочесть.
* * *
Лишь после того, как Джонни вышел из офиса, Лесли позволила себе расслабиться и, тяжело опустившись в кресло, медленно и ровно выдохнула. Она знала немало привлекательных мужчин и со многими из них встречалась. И все же в Джонни Мерримоне было что-то особенное – тут ее друзья не ошибались. Внешность? Карие глаза и спокойствие? Или дело в его истории, в том, что один из ее знакомых назвал темной славой сюрреалистичности? Лесли встречалась со знаменитостями: с футболистом в Шарлотт, с сенатором в округе Колумбия. Для них слава была чем-то вроде костюма, и, может быть, разница определялась этим. Джонни ничего этого не признавал. Он был растрепанным, неотесанным и грубым.
– Джойс. – Лесли позвонила помощнику по интеркому.
– Да?
– Будь добр, принеси мне файл рейнмейкера
[7] на Уильяма Бойда.
– Две минуты.
В ожидании досье она побарабанила пальцами по столу. Как и в любой амбициозной фирме, здесь собрались партнеры, знавшие, что лучше работать умом, чем задницей. Это означает привлечение крупных клиентов, приносящих миллионные гонорары. На перспективных клиентов, одним из которых был Уильям Бойд, составлялись досье. Из своего офиса на Уолл-стрит Бойд управлял хедж-фондом стоимостью в девять миллиардов долларов. Своим нью-йоркским поверенным фонд платил по девятьсот долларов в час. Его собственный доход составлял, по слухам, тридцать миллионов в год.
Прогулявшись в центральную регистратуру, Джойс вернулся с пустыми руками.
– Досье на Уильяма Бойда взяли три дня назад.
– Кто взял?
– Джек Кросс. Мне его поискать?
Лесли на секунду задумалась.
– Нет, Джойс, спасибо. Я сама об этом позабочусь.
Подождав, пока помощник уйдет, она набросила блейзер и поднялась на лифте на седьмой этаж. Дела о банкротстве составляли значительную часть всех дел, которые вела фирма, но Лесли предпочитала работать с победителями, людьми успешными, а потому обычно обходила седьмой этаж стороной. Но сейчас вопрос стоял иначе, и проблема заключалась не только в Джонни Мерримоне.
Миновав выложенный мрамором вестибюль, она прошла по коридорам в центр здания, протиснулась между кабинками для индивидуальной работы и картотечными отсеками и добралась наконец до нормальных офисов. Открыв первую дверь, просунула в комнату голову и спросила:
– Джек Кросс?
Адвокат, чье лицо было ей знакомо, но имя вылетело из памяти, кивком указал вглубь отдела банкротств.
– Шестая дверь по коридору, вторая от угла.
В офис Джека Кросса адвокатесса вторглась без стука.
– Где оно?
Джек, с растрепанными волосами и желтым маркером в руке, сидел, склонившись над столом.
– Что?
– Файлы рейнмейкеров выдаются только партнерам. Досье на Уильяма Бойда – не твоя компетенция.
– Извини, не знал.
– Это знает каждый ассоциат
[8]. С правилами ты ознакомлен. Досье.
Она протянула руку, и Джек повернулся к стоящему за письменным столом низкому офисному шкафчику. Передавая папку, смущенно пожал плечами.
– Я вовсе не пытаюсь привлечь его в клиенты.
Мысль о том, что ассоциат-первогодок пытается убедить такого человека, как Уильям Бойд, доверить ему что-то более ценное, чем парковочный талон, вызвала у Лесли Грин усмешку. Она знала, зачем Джеку понадобилось досье.
