– Послушай… Дай мне еще подумать.
Джонни, глядя на мальчика, бросающего подковы, лишь покачал головой.
– Я что-нибудь придумаю. Не парься.
– Просто здесь слишком много таких моментов…
Джонни поднялся сходить за пивом.
– Я же сказал – проехали.
Когда он вернулся, пиво еще долго никто не открывал. Приближалась ночь. Над рекой повис туман.
– Послушай, Джонни…
– Да, ты прав. Тебе, наверное, пора ехать.
– Я не про то. Не…
– Увидимся через несколько дней. Все нормально. Спасибо, что приехал.
– Уверен?
Джек поднялся. Он ждал взгляда, кивка, чего-нибудь, чтобы затянуть рану.
Но Джонни не предложил ничего.
* * *
В городе Джек отправился в свой любимый ресторан и съел стейк, на вкус не отличавшийся от дерева. Вино тоже не вызвало приятных ощущений. Не добавили положительных эмоций ни пирог, ни портвейн, ни симпатичная девушка, принесшая счет. Дома неприятности продолжились: ступеньки лестницы кренились, ключ никак не желал попадать в замочную скважину. Уже попав в квартиру, Джек сбросил туфли, швырнул на крючок пиджак и промахнулся. Мысленно он еще раз прокрутил разговор, остановившись на тех невероятных, невозможных, необъяснимых секундах, когда открыл рот и сказал своему лучшему другу: «Я не смогу тебе помочь. Извини». Никогда еще он не видел у Джонни таких красных и ярких глаз.
Неужели он вышел из-за стола, чтобы скрыть слезы?
Нет, конечно. Такого не могло быть.
С Джонни такого быть не могло.
Стягивая на ходу галстук, Джек прошел в кухню и прослушал сообщения. Одно – деловое. Другое – от Лесли: «Насчет сегодня. Нужно поговорить. Позвони, когда прослушаешь».
Часы показывали 9:17. Еще рано. Джек отыскал ее номер в журнале звонков и позвонил. Она ответила после первого гудка.
– Ты дома. Хорошо. Сейчас приеду.
– Лесли…
– Буду через две минуты.
В итоге вместо двух минут вышло почти двадцать; этого времени ему хватило, чтобы избавиться от мятого костюма и натянуть джинсы и футболку. Короткий рукав выставлял напоказ недоразвитую руку, поэтому футболки Джек носил редко, но сейчас где-то в глубине души вспыхнула искра возмущения. В его жизни Джонни был опорой, скалой, и вот теперь он, Джек, всю эту скалу изгадил… Часть вины падала на Лесли, и если ей так уж захотелось поругаться, что ж, он готов – пусть и с уродливой рукой.
Чего он не ожидал, так это того, что от нее будет так приятно пахнуть.
– Привет, Джек. Спасибо за это. – В коридоре, под желтоватым светом, она казалась маленькой и мягкой. Туфли на каблуках, облегающая юбка, распущенные волосы – у него даже голова закружилась.
– Ты же не против, правда? – Лесли продемонстрировала бутылку текилы и два лайма. – У меня такое чувство, что я должна перед тобой извиниться. Могла бы уладить все сама, объяснила бы как-нибудь партнерам… – Она показала глазами в комнату у него за спиной. – Так можно войти?
Джек промямлил что-то невнятное, и гостья тут же повела себя как настоящая хозяйка: поставила на стойку бутылку, нашла стаканы и, болтая о мелочах, принялась резать лайм.
– Я спросила, где у тебя соль, – сказала она с ослепительной улыбкой.
– А? Извини. – Словно опомнившись от спячки, Джек зашевелился, открыл шкафчик и передал гостье соль.
– Любишь текилу? – Не дожидаясь ответа, Лесли подняла бутылку. – «Форталеза». Лучшая. Меня с ней друг познакомил пару лет назад. Знаешь, как ее пьют? – Она взяла стакан и лайм, лизнула руку между большим и указательным пальцем, насыпала соль и показала, что делать дальше. – Вот так. Черт. Теперь ты. – Джек повторил ритуал – соль, текила, лайм. В горле полыхнуло, но Лесли уже наливала по второму. – За адвокатов. – Джек выпил.
Останавливаться не стали. Лесли много говорила, но ни словом не помянула ни Джонни, ни Уильяма Бойда, ни даже фирму. Его искалеченная рука нисколько ее не смущала, и она трогала ее спокойно, не напрягаясь. Дважды гостья отбрасывала волосы беззаботным жестом и смотрела на него своими невероятными глазами. И даже показала шрам на бедре, который получила, зацепившись за жгучий коралл, когда купалась в Кабо.
Джек сопротивлялся, но его тянуло к ней как магнитом: кожа, изгиб бедра, когда она сидела рядом, а потом поднялась с софы налить еще по стаканчику. Он и глазом не успел моргнуть, как наступила полночь, комната поплыла, а ее лицо оказалось совсем близко. Джеку не везло с женщинами. Отчасти из-за руки и проистекающего из сомнений дискомфорта, отчасти из-за матери, жившей в трейлере и видевшей дьявола во всем, включая двух ее сыновей. Наверное, виноват был и отец, твердивший своим мальчикам о чести, старании и гордости и уже отсидевший десять лет из отмеренных правосудием двадцати. Когда-то Джек был влюблен в глазастую девчонку, смешливую, веселую, озорную, да только вот она в упор его не замечала. Пережив неудачу на старте, он замкнулся и ушел в себя.
– Держи. – Лесли протянула стаканчик и лайм и коснулась пальцами его колена. – Вперед. – Джек слизнул соль, скорчил гримасу, и она улыбнулась. – Теперь пей. И лайм. – Из глаз у него катились слезы, а Лесли хлопала в ладоши и смеялась, и после всех лет одиночества ее смех звучал музыкой. – Моя очередь. – Розовый язычок коснулся соли, она выпила, подтянула ноги и поджала пальчики. У Джека шла кругом голова. Близкая, мягкая, миниатюрная – веселая девчонка, а не партнер и босс. – Расскажи мне о Джеке Кроссе. – Румянец тронул ее щеки. Один глаз затерялся в тени, второй сиял. – Колледж за три года, юридическую школу за два… Первый в своем классе…
– Второй, – поправил Джек.
– Второй. Все равно впечатляет.
Ее нога терлась о его ногу. Было темно, он был пьян и плыл.
– Это ради Джонни?
– Это ради нас. Даже не произноси его имя. – Лесли лгала, но ее ложь была мягкая, как и все прочее. – Мы же друзья, да? Скажи, что мы друзья.
– Думаю… Я не…
Комната снова наклонилась, и Лесли вдруг оказалась у него на коленях, и они целовались. От нее пахло текилой, лаймом и каким-то шампунем, созданным специально для того, чтобы у мужчин дрожали колени.
– Лесли…
– Ш-ш-ш. – Рубашка сползла с плеч, а под ней мелькнуло все то, о чем Джек только мечтал, – молочно-бледное, мягкое, округлое. – Скажи, что мы друзья. – Она прильнула к нему долгим поцелуем и задвигала бедрами. – Скажи, что мы друзья и что друзья помогают друг другу.
Слова легко сорвались с губ, но Джеку было наплевать. «Давно ли?» – подумал он. Ответ пришел, как всегда, быстро – никогда. Это была первая грудь и первый настоящий поцелуй.
– В спальню, – сказала Лесли, и Джек подхватил ее одной рукой.
– Это ведь ради нас? Только нас?
