– Спасибо, доктор. – Детектив протянул карточку. – Номер моего сотового на обороте. Позвоните, если будут изменения. Любые изменения.
Спустившись на лифте с седьмого этажа на подвальный уровень, Хант прошел знакомыми коридорами в офис судмедэксперта. Дверь была закрыта, свет повсюду погашен.
– Что за черт. – Детектив покрутил ручку, посмотрел на часы. Семь. Слишком рано. Он достал сотовый, набрал домашний номер Трентона Мура. Никто не ответил. Сотовый тоже молчал. – Трентон. Это Клайд Хант. Извини, что так рано. Пожалуйста, позвони, когда сможешь.
Ханту требовалась инсайдерская информация, но он по собственному опыту знал, что ни угрозы, ни просьбы на Трентона Мура не действуют, а поможет он или откажет, это будет решать его совесть. Раньше это качество детективу нравилось, но сейчас он был настроен сотрясать деревья и рушить стены.
Потерпев неудачу с Трентом, Хант позвонил Джеку Кроссу, который ответил после второго гудка.
– Джек? Это Клайд. Можем встретиться?
– Конечно. Где и когда?
– В офисе шерифа. Через двадцать минут. Пора поговорить с Джонни.
* * *
Джек положил трубку и надел пиджак. В любом случае он собирался выйти пораньше. Но было одно затруднение.
– Лесли?
Он постучал в слегка приоткрытую дверь ванной, потом открыл ее пошире, сунул руки в карманы и остановился у раковины. Лесли улыбнулась ему через стекло душевой кабинки.
– Присоединяйся.
Джек покачал головой.
– Мне надо идти.
– Десять минут.
Соблазн был велик. Лесли пришла накануне вечером, и все сложилось вопреки ожиданиям: никакой неловкости, никакого quid pro quo
[18]. Она была в джинсах и сапожках, и ее лицо в тусклом свете смягчилось почти в ту же секунду, когда она увидела его. Последовавший за этим ее поцелуй Джек с удовольствием объяснил бы чувством, но в глубине души он знал, что это не так.
В ее лице он прочел тогда жалость.
Следы этой жалости виднелись и сейчас.
– Послушай, Джек. – Лесли завернулась в полотенце. – Бойд мертв, так что партнерам ты больше не нужен. Твое положение уже не такое прочное. Понимаешь? – Джек кивнул, и она подошла ближе. – Ты в тюрьму?
– Встречаюсь с детективом Хантом.
Лесли подняла на него голубые глаза.
– Позвонишь мне потом?
Джек кивнул.
– Насчет вчерашнего вечера…
– Давай не будем об этом.
– Просто… не знаю. Ты была так мила… только зачем?
– Тебя это удивило?
– Да.
– Чтоб ты знал – женщины это умеют. Удивить мужчину.
Лесли поправила ему галстук, разгладила лацканы пиджака. И как Джек ни всматривался, жалости уже не нашел.
– Ты ни разу не спросила меня о Джонни.
– Время было неподходящее.
– Тогда зачем пришла?
Она наклонилась и поцеловала его в щеку.
– Ты себя недооцениваешь.
* * *
Недооцениваешь. От этой мысли и день казался не таким мрачным. Доверил бы он Лесли свою жизнь? Нет. Но в ее словах прозвучало обещание, нежданная мягкость. Может быть, день еще принесет приятный сюрприз. Может быть, и шериф тоже.
До тюрьмы Джек дошел пешком – всего-то четыре квартала. Утро выдалось на удивление прохладным, небо затягивали тяжелые серые тучи. Он шел пустыми тротуарами, и в витринах отражались окружающая сонная тишь и осевшее низко небо. Чем ближе к тюрьме, тем больше становилось машин. В одном квартале с тюрьмой находились и здание суда, и служба шерифа, и офисы десятка юридических фирм. Патрульные машины, полицейские, люди с портфелями – все это еще не складывалось в знакомую картину, но сама активность ощущалась как нечто естественное: суд, и тюрьма, и люди, служащие в одном и другом учреждении.
Клайд Хант расхаживал по тротуару возле полицейской машины и, когда Джек подошел, вручил ему кофе и отрывисто поздоровался. Вид у детектива был усталый, свежевыбритое лицо казалось бледным, покрасневшие глаза выдавали бессонную ночь.
– Новости есть?
– Судмедэксперт еще не пришел, а свидетель… плох. Я разговаривал с тремя ребятами из службы шерифа, но все пока помалкивают. Никто не хочет злить Клайна.
Джек снял крышку с пластикового стаканчика.
– Вы сказали, свидетель «плох»…
Он не договорил, но Хант понял.
– Киркпатрик родом из Западной Вирджинии. Разбогател на угле, успеха добился сам. Жизнь шахтерская нелегка; большинство рабочих уже к тридцати теряют здоровье. Тех, кто поднимается из грязи, кто богатеет, – немного. Может, один на миллион. – Хант поставил стакан на капот. – Что-то случилось там, на болоте, Джек. Что-то такое, что даже у такого сильного парня, как Киркпатрик, не выдержал рассудок.
– Может, трещинка и раньше была, – заметил Джек.
Хант, прищурившись, посмотрел на тюрьму.
– Может быть.
– Может, Киркпатрик и убил.
– Я об этом думал. Шериф не поверит.
– Потому что виноватый у него уже есть.
– Что-то вроде этого.
Джек проследил за взглядом детектива. Тюрьма представляла собой массивное шестиэтажное строение из бетона с укрепленными дверями и узкими щелями-окнами. Рядом с ним даже здание суда выглядело маленьким.
– Посещения только с часа дня.
– Я – полицейский. Ты – его адвокат.
Джек кивнул, радуясь в душе, что он не один, а с Хантом.
– Ладно. Пошли.
В приемной Хант положил оружие в стальной ящик и сообщил дежурному, что хочет увидеть Джонни Мерримона.
– Имя, пожалуйста.
Хант назвал себя и Джека.
– Цель посещения.
– Консультация с клиентом.
Наблюдая за происходящим со стороны, Джек подумал, что происходящее напоминает танец. Хант знал дежурного, дежурный знал Ханта, однако каждый играл предписанную ему роль. Скупой язык тел, сухой тон, короткие, словно оборванные, реплики. Закончилось все неожиданно и плохо.
– Извините, сэр. Посещения сегодня утром запрещены.
– Что? Почему?
– У нас сегодня локдаун. Строгая изоляция. Распоряжение шерифа.
Хант посмотрел на дежурного, потом – в длинный коридор за зарешеченной дверью. Там было тихо, и охранники стояли в расслабленных позах.
– Не верю.
– Прошлой ночью были беспорядки.
