Подавляющее большинство школ по-прежнему строит работу на основе концепции фиксированного мышления. Методики преподавания, разработанные много лет назад, с трудом поддаются корректировкам. Очень популярно разделение учащихся на группы в соответствии с их предполагаемыми способностями и результатами освоения школьной программы. Одно британское исследование показало, что 88% учеников, попавших в определенную группу в возрасте четырех лет, остаются в ней на протяжении всего обучения в школе
[28]. Меня это не удивляет. Как только мы говорим детям, что они оказались среди неуспевающих, их результаты начинают напоминать самосбывающееся пророчество. То же самое происходит с учителями: они по-разному относятся к детям из разных групп, даже не отдавая себе в этом отчета.
Схожие результаты были получены в США на выборке из почти в 12 тысяч учащихся от детского сада до третьего класса школы
[29]. Ни один из учеников, начинавших в самой слабой группе по чтению, не достигал результатов, которые демонстрировали его сверстники из самой сильной группы. Подобная практика разделения на группы была бы оправданна, если бы она обеспечивала ученикам всех групп больший прогресс, однако этого не происходит.
Исследования школьной практики разделения учеников на группы (потоки) по уровню чтения показывают, что в школах, где применяется такой подход, успеваемость почти всегда в среднем ниже, чем в тех, где никакого разделения нет
[30]. Схожую тенденцию можно проследить и для уроков математики. Я сравнила результаты по математике у учеников средней и старшей школы в Великобритании и США, и в обеих странах учащиеся смешанных групп показывали более высокий уровень, чем те, кто был разделен на группы по уровню способностей
[31].
San Francisco Unified — крупная городская школа со смешанным составом учащихся. Ее совет единодушно проголосовал за отмену продвинутых групп вплоть до одиннадцатого класса. Это решение породило немало споров и жесткое сопротивление в родительской среде, но через два года, на протяжении которых все учились по одной и той же программе вплоть до десятого класса, неуспеваемость по алгебре снизилась с 40 до 8%, а число учеников, переходивших в продвинутую группу после десятого класса, выросло на треть
[32].
Безусловно, методики преподавания за два года не могли радикально измениться, зато иными стали и возможности для обучения, и представления учащихся о собственных способностях. Теперь все ученики, а не только самые сильные, обучались по максимально сложной программе, в результате чего повысилась их успеваемость.
Международные исследования успеваемости показывают, что разделение учащихся на потоки дает самые слабые результаты. Но в США и Великобритании, двух странах, где я жила и работала, такой подход встречается чаще всего.
Никто заранее не знает, насколько тот или иной ребенок способен к обучению. Радикального пересмотра требуют и педагогические практики, и наши ожидания от младшей школы. Вот реальный пример. Николас Летчфорд рос в Австралии. Когда он учился в первом классе, его родителям сказали, будто их сын «неспособен к обучению» и у него «очень низкий IQ». Учителя говорили его матери, что это самый проблемный ребенок за последние 20 лет: ему трудно сосредоточиться, он не умеет общаться, читать и писать. Лоис, мать Николаса, отказывалась верить этому и следующие несколько лет посвятила тому, чтобы научить его концентрироваться, общаться, читать и писать. Очень важным для Лоис Летчфорд стал 2018 год: она опубликовала книгу Reversed
[33], в которой описала свою работу с Николасом, и в том же году он защитил диссертацию в Оксфорде в области прикладной математики.
Для исследователей и ученых времена наибольшего распространения концепции фиксированного мышления остались позади, однако школьные модели, основанные на ней, и представления об ограниченных способностях к обучению чрезвычайно живучи. Пока школы, университеты и родители продолжают придерживаться этой концепции и отправлять соответствующие месседжи, учащиеся всех возрастов будут бросать предметы, которые могли бы принести им радость и успех.
Новые знания о мозге, демонстрирующие неограниченный потенциал человека, изменили мир для многих, в том числе и для тех, кому вынесли вердикт «ограниченные возможности к обучению». Это люди, у которых от рождения или вследствие травмы имеются нарушения разной степени тяжести, затрудняющие процесс усвоения новой информации. На протяжении многих лет таких учеников традиционно отправляли в самые слабые классы.
Барбара Эрроусмит-Янг применяет совершенно иной подход. Я познакомилась с ней в Торонто в одной из основанных ею школ «Эрроусмит». После общения с этой женщиной невозможно не признать, что она представляет собой силу, с которой нельзя не считаться. Она увлеченно делится своими знаниями о мозге и способах его развития, а также работает над развитием нейронных связей у детей с ОВЗ методом целенаправленной тренировки мозга.
Когда-то Барбаре самой поставили диагноз «ограниченные возможности к обучению». Она росла в Торонто в начале второй половины XX века. И Барбара, и ее семья знали, что в некоторых областях девочка очень способна, но родителям говорили, что она отстает от других детей. Девочка с трудом произносила слова и испытывала сложности с ориентацией в пространстве. Она не могла проследить причинно-следственные связи и путала буквы в словах; понимала, что означают слова «мать» и «дочь», но смысл словосочетания «дочь матери»
[34] оставался для нее неясным. К счастью, обладая великолепной памятью, Барбара запомнила все трудности, с которыми столкнулась в школе, и, повзрослев, постепенно избавилась от того, что считала ошибочным.
Преодоленные сложности подтолкнули ее к изучению проблем детского развития. Она познакомилась с работами советского психолога и врача-невропатолога Александра Лурии. Он писал о жертвах инсульта, испытывавших проблемы с грамматикой, логикой и определением времени по часам. Лурия работал с людьми, перенесшими черепно-мозговые травмы, провел глубокий анализ функционирования разных отделов мозга, а также разработал серию нейропсихологических тестов. Прочитав его труды, Барбара осознала, что ее мозг, похоже, имел нарушения, впала в депрессию и даже подумывала о самоубийстве. Но затем ей на глаза попалась первая работа по нейропластичности, из которой она узнала, что определенные формы активности могут способствовать росту мозга. Барбара месяцами упорно работала над наиболее слабыми его участками. Она сделала сотни карточек с изображением стрелок часов и в результате длительных тренировок научилась определять по ним время быстрее «обычных» людей. Затем заметила улучшения в понимании абстрактных символов и впервые начала усваивать правила грамматики, математики и логики.
