— Положи шесть, — разрешил Девятый. — А потом установи «Е-Веб» на самоподрыв.
Пятый навел бластер, немного опустив на треноге. Девятый услышал визг, похожий на шум прогревающегося репульсора, но эти звуки потонули в грохоте запуска и разрывов первых трех гранат.
Дверь изрыгнула пламя и столб черного дыма.
— Все, закончили, — сказал Девятый, и оба сорвались с места. Они пробежали через поле, прорвались сквозь две колючие изгороди и нырнули в лес. Лишь тогда Девятый включил комлинк и на выдохе крикнул Дарману: «Давай, давай, давай!»
На секунду или две дорогу перед ними осветила белая вспышка, и затем ударная волна пнула Девятого в спину. Он ударился лицом о визор и почувствовал кровь на губах. Когда он повернул голову и попытался подняться, то увидел, что Пятый тоже лежит на брюхе, выставив руки перед собой, и смотрит на него.
— Нет, сержант, — сказал Пятый, по-прежнему наслаждаясь жизнью. — Вот теперь закончили.
* * *
Гез Хокан оказался на земле под перевернутым мотоспидером, двигатель которого все еще работал. В ушах звенело после взрыва. Он застыл, прикрыв голову и ожидая продолжения артиллерийского обстрела. Но вокруг стояла тишина.
Мандалорец с трудом поднялся на ноги и поставил спидер вертикально. Стабилизатор был слегка погнут, но в рабочем состоянии. Хокан отряхнулся и запрыгнул в седло.
Он взглянул на свои ладони, лежащие на рукоятках. Желтая перчатка на левой руке почернела и все еще была мокрой. Нева держалась рядом с ним. Она побежала, как и было приказано, и когда в нее прилетело, ее кровь забрызгала его с ног до головы. Впервые за многие годы внутри его шевельнулось что-то похожее на жалость.
«Довольно. Ты размяк, старик. Сосредоточься».
— Сэр! — По единственному крику было сложно опознать голос. Хокан обернулся, но догнать его мог лишь один человек. — Сэр!
Хурати подъехал и остановил спидер параллельно Хокану. Сиденье пассажира пустовало. Хокан не стал расспрашивать.
— Простите, сэр, — сказал капитан. — Когда началась стрельба, они застыли на месте. Даже не легли.
— Гражданским это свойственно, — устало произнес мандалорец.
Рвануло в здании. Судя по цвету пламени, это был высокотемпературный взрыв имплозивного заряда. Не попадание из лазерного орудия.
— Какая разница?
— Выжить не могло ничто, даже во взрывоупорном контейнере. Если там и были образцы нановируса, то их больше нет.
Итак, теперь в руках сепаратистов не было ни нановируса, ни ученых, имеющих хоть какое-то представление о программе. Вернуть Утан теперь стало жизненно необходимым.
Учитывая размер зоны поражения имплозивного устройства, они использовали чувствительные приборы дистанционного управления. Хокан порадовался, что у него в переметной сумке лежит несколько ЭМИ-гранат.
— Найдем их, — сказал мандалорец.
Теперь даже было невозможно проследить их маршрут на выходе из канализации. С чего же начать? Врагу нужно как-то покинуть Киилуру. У них наверняка где-то есть корабль. Если информация с Джеонозиса правдива, у клонов есть штурмовые транспорты, которые их забирают и эвакуируют раненых.
Киилура — тихая, отсталая, сельская планета. Звук двигателя можно услышать за многие километры, особенно ночью.
Хокан выключил мотор спидера и стал вслушиваться.
* * *
Этейн почувствовала его задолго до того, как увидела или услышала.
Она не могла обнаруживать дроидов — по крайней мере, так думала, — но почувствовала, как что-то очень большое возмущает Силу, и эта штука приближалась. Этейн не могла сказать, механического оно происхождения или органического. Но оно не проецировало никакой угрозы, только легкую тревогу.
Затем она услышала шум ветра и ровное гудение двигателя. Девушка остановилась и повернула голову. Атин с Дарманом остановились тоже.
— О, как я люблю этот звук, — сказал Дарман.
— Что это?
— Звук, говорящий о том, что мы выберемся живыми с этой помойки. «Сундук». Штурмовой транспорт.
Гул теперь раздавался прямо над головой. Всмотревшись в ночное небо, Этейн разглядела силуэт на фоне звезд. Корабль двигался без навигационных огней. Он слегка опустил нос, тон двигателей изменился.
Дарман отреагировал так, будто вел с кем-то разговор. Он сделал жест рукой и кивнул. Затем помахал. Транспорт набрал скорость, поднялся выше и улетел.
— Они отследили нас по ответчикам в комлинках, — сказал Дарман. — Старина Девятый. Будь ты благословен за то, что вырубил Теклет.
Атин повел плечами, забросив Утан немного выше на спину.
— Карета подана, принцесса, — сказал он ей. Этейн никогда не думала, что он может быть таким жизнерадостным. Его аура почти исцелилась, хотя и не совсем. — Изволите сесть спереди?
Утан достаточно очухалась, чтобы начать ерзать. Этейн осознала, что биолог была единственной известной ей особой, умевшей выражать ярость, просто извиваясь. Она не завидовала тому солдату, которому придется ее развязать.
— Твоя очередь, Дар, — сказал Атин.
— Ладно. — Было заметно, что Дарману и радостно, и тревожно. Этейн чувствовала. Операция была почти окончена — у них все получилось. Хотелось спросить, что он собирается делать, когда вернется на базу, но она догадывалась, что ближайшие планы включают долгий сон, горячий душ и еду. Его мечты были скромными. Этейн подумала, что он может служить достойным примером даже для падавана.
Она могла лишь надеяться, что станет хорошим офицером. Ей хотелось завоевать уважение Дармана.
— Давай, Дарман, — раздраженно сказал Атин. — Утан уже весит целую тонну. Твоя очередь.
— Ну-ка, попробуем так, — молвила Этейн и подняла Утан Силой. Атин повернулся посмотреть, кто это снял ношу с его спины. Дарман почти поравнялся с ним.
Хлоп! Атин дернулся вперед.
Этейн подумала, что он просто споткнулся, но Дарман упал ничком на землю, и она последовала его примеру. Дарман лежал поперек Атина, целясь из винтовки. Атин не кричал, но издавал ритмичное «ах-ах-ах», как будто не мог вдохнуть воздух. Утан лежала в траве, словно кукла.
— У нас раненый, — с неестественным спокойствием сказал Дарман. Этейн ясно слышала его голос: вокодер все еще был включен. — Сержант, Атин ранен.
Ответа Девятого Этейн не услышала. Дарман вел частый огонь, и она видела, как яркие разряды проносятся над ее головой.
Почему она не почувствовала, что сзади кто-то есть? Потому что отвлеклась. «Это ты виновата». Она знала: если Атин умрет, совесть будет мучить ее до конца жизни.
Стрельба прекратилась. Все заняло не больше тридцати секунд. Мир снова стал прежним, но не для Атина.
