Прекрасно. Значит, все получилось, как и было запланировано. На экране на секунду появились кадры, как из уже знакомого мне дома медики выносят носилки с телом. На крыльце, закусив губу, рыдает безутешная вдова. Едва камера приближается, она отворачивается и быстро скрывается в доме.
В девять утра, когда сюжет уже крутили по всем городским каналам и даже на одном общероссийском, я стоял на пороге клуба «Мекка». Препятствовать моему визиту никто не стал, наоборот — проводили едва ли не с почестями.
— Илья. — Поприветствовал меня Геннадьич, хитро улыбнувшись. Указал на телевизор, висевший на стене. — Вот, смотрю утренние новости. Ты присаживайся, не стесняйся.
Я сел на кресло, заботливо выкаченное передо мной одним из охранников.
— Спасибо. — Ответил сухо.
По спине бежали мурашки.
— Я должен признаться. — Усаживаясь за свой стол, проговорил Мекка. Он сложил руки в замочек и улыбнулся, обнажив ряд коротеньких белых зубов. — Не ожидал, что у тебя все получится.
Я с трудом выдохнул. Маленький жучок, спрятанный под одеждой, будто обжигал мне кожу.
— Работу я выполнил. — Прочистил горло. — Яцык мертв. Все, как вы просили. — Нервно облизнул губы. — Мой брат может быть свободен?
Геннадьич откинулся на спинку кресла.
— Я — человек слова. — Выгнул бровь. — В отличие от твоего брата.
— Так значит, он может быть свободен?
Внутри у меня все трепетало от волнения.
— Кириллу повезло с тобой… — Мужчина разглядывал меня, прищурившись. Никуда не торопился.
А меня злило, что он тянет время.
— Да. — Я кивнул. — Так теперь мы в расчете?
— Разумеется. — Мекка хищно улыбнулся и полез в карман пиджака. Заметив мое напряжение, довольно качнул головой. Достал леденец и распечатал. — Не хочешь со мной поработать?
— У меня другие планы, вообще-то. — Пожал плечами я. — Но если будет время, пожалуйста. Только имейте ввиду, расценки у меня высокие.
Геннадьич сунул в рот леденец и громко хрустнул.
— Илья, ты же понимаешь, что после убийства Яцыка я не могу оставить тебя в живых? — Улыбка разом исчезла с его лица. — Мне не нужны живые свидетели.
Повернув голову вправо, я увидел нацеленное на меня оружие. Охранник, державший пушку, довольно ухмыльнулся.
Тупое короткое рыло пистолета гипнотизировало. У меня перехватило дыхание. Перед глазами пронеслась вся жизнь. Сквозь пелену страха я отчетливо увидел глаза Наны. Черт, да я мог видеть их, даже когда закрывал глаза! В любой момент. Стоило только подумать о ней.
Мгновение превратилось в вечность. Кажется, я только успел моргнуть, а в кабинет уже ворвались «маски-шоу» — отряд быстрого реагирования. В эту же секунду мелкими осколками разлетелось стекло, это несколько бойцов влетели в окно на верёвках. Крики, шум, звон… И последним, что я помнил, было громкое «бах!», отрывистое и хлесткое. Хлопок.
А потом тишина.
26
Георгий
— Где я? — Спросил, едва открыв глаза.
Будто вынырнул из мутной воды, которая заполнила горечью мои легкие. Собственный голос не узнал — тот показался хриплым, надтреснутым, каким-то чужим. Да и конечности слушались с трудом, все тело сковало невидимыми цепями.
— Где? — Повторил, делая новую попытку пошевелиться.
— Лежите, лежите. — Послышался ласковый женский голос.
Светловолосая незнакомка в белом халате, чьи очертания все еще были смазаны, поправила мое одеяло. Перед глазами мелькнуло что-то яркое. Это был ворот ее блузки, торчащий из-под униформы. Наконец, изображение обрело некоторую резкость: врачиха была тощей бабой моего возраста с носом, как у Буратино, и тонкими длинными пальцами, в которых она крутила шариковую ручку. Ее серые глаза внимательно изучали мое лицо.
— Как себя чувствуете?
Едва не застонал от нахлынувшей боли.
— Хорошо.
— Помните свое имя?
— Георгий…
Следующие минут пять она проверяла мои рефлексы, интересовалась самочувствием и кивала. Неизвестно откуда взявшаяся молоденькая девица в очках, внимательно слушая нас, делала какие-то записи в карту. Я отвечал монотонно, сухо, периодически отвлекаясь на собственные мысли. Медленно вдыхал запах свежести и утреннего дождя, доносившихся из приоткрытого окна. Чем больше вспоминал о произошедшем, тем больше меня переполняли ярость напополам с ненавистью.
— Что со мной произошло? — Спросил, оглядывая палату.
Женщина улыбнулась. На худощавом лице разбежались морщинки.
— Вас привезли вчера. Соседи заметили, что дом горит… вытащили вас. — Она сжала губы в тонкую линию и сложила руки в замок. — Хорошо, что вы не успели надышаться дымом. Повезло. Но у вас черепно-мозговая травма. Легкой степени тяжести — сотрясение. Реакции хорошие, так что, надеюсь, быстро придете в себя.
— Угу. — Я отвел взгляд к окну.
Мне бы мои очки вернули лучше.
— А что вы сами помните?
— Не знаю…
Она снисходительно улыбнулась.
— Такое бывает. Обычно через неделю все восстанавливается. — Врач взглянула на часы. — Вам нужен отдых. Мы сейчас вас оставим, поспите, придите в себя. В коридоре ждет человек из органов, скажу ему, чтобы приходил завтра.
— Нет. — Встрепенулся я. — Пусть войдет.
Она замешкалась.
— Но только на пару минут, хорошо?
— Ладно.
Через минуту возле моей койки уже стоял мой старый товарищ — Хрулов.
— Нана. Она осталась там… — начал я, приподнимаясь.
Сразу закружилась голова. Поднял руку и, нащупав бинты, выругался. На хрена меня еще обмотали, как мумию?
Бывший коллега присел на стул и покачал головой.
— Наны в доме не было. — Он закусил губу. — В связи с этим у меня к тебе есть вопросы…
— Валяй. — Обессиленно опустил руки.
— Ты второй день здесь лежишь с пробитой башкой, а она не давала о себе знать. Может, вспомнишь чего? Это никак не связано с тем заявлением, которое я тебе вчера вернул?
Я попытался глубоко вдохнуть и закашлялся.
— Что, вообще, произошло?
Хрулов почесал висок:
— Пожарники сказали, что дом загорелся из-за чайника, оставленного на плите. Окончательная экспертиза будет позже.
— Все дотла?
— Нет. — Жалостливо сморщился. — Но на капитальный ремонт ты попал.
Я до скрипа сжал зубы. Мерзкая маленькая сука. Она мне за все ответит. Тварь. Найду и душу вытрясу из нее.
