– К дворцу епископа. Там неподалеку большой рынок. Сегодня канун дня святого Марка; завтра будет много народу.
– А потом? Куда отправитесь дальше?
– В Мец, Трир, Майнц, Франкфурт. И снова за товаром к чехам, венграм, веронцам.
– Доброй вам торговли! На прощанье скажи, есть отсюда дорога на Туль и как на нее попасть?
– Тебе надо к западным воротам, вон туда, – и торговец указал направление. – Поедешь на Сарбур, а оттуда, чуть левее – Туль. День пути.
– Есть, значит, и другие ворота?
– Их столько, сколько дорог, а они выходят отсюда на все стороны света, – ответил Ганс. – Сам Хлодвиг назвал это бывшее римское поселение Страсбургом, то есть городом дорог. Когда-нибудь он станет жемчужиной среди всех городов Европы.
И добавил, когда обоз, скрипя колесами, тронулся, сворачивая на одну из улиц:
– Но нас с тобой уже не будет на этом свете, рыцарь!
– Сеньор, неужели мы тотчас отправимся в дорогу? – неожиданно жалобным голосом проговорил оруженосец, почесывая живот и вздыхая. – Нет сил уже таскать ваши железки. Ей-богу, если нам некуда спешить, то отчего бы не выехать завтра поутру, да еще и по холодку? Глядите, как печет, мыслимое ли дело тащиться неведомо куда в такую жару? А город? Разве вам не хочется его посмотреть, походить по улицам? Когда еще представится такая возможность? Ведь, подумать – что вы видели, кроме замков? А тут столько людей, домов… немало и хорошеньких женщин. Сомневаюсь, чтобы какая-нибудь из них отказалась познакомиться со странствующим рыцарем, ну и, конечно же, с его оруженосцем. А если она окажется не слишком знатного роду, то я, дабы избавить вас от ее общества, берусь болтать с ней о разных пустяках, например, о том, как…
– Да замолчишь ли ты, наконец! – не выдержал молодой швабиец. – Своей болтовней ты выведешь из терпения кого угодно, даже ту незнакомку, которой грезишь. Однако, – поразмыслив, продолжил он, – предложение твое кажется мне достойным внимания.
– Да ведь пора уже и подкрепиться в нормальных условиях. Сколько можно кормить своей кровью оводов и болотных комаров?
– Остановимся в одной из гостиниц, ты прав. В самом деле, торопиться некуда. Да и вечер скоро. Лягу пораньше, этой ночью мне плохо спалось.
– Ну, а мне спалось хорошо, поэтому я, с вашего позволения, отправлюсь побродить по городу.
– Как, бездельник, ты хочешь оставить меня одного? Хорош оруженосец, нечего сказать.
– Сеньор, ложитесь отдыхать и задвиньте засов, вас никто не побеспокоит. А я устроюсь среди слуг.
Так и сделали, и когда утром Ноэль, услышав стук, открыл дверь, то первым делом увидел своего оруженосца – бодрого, веселого и готового к дальнейшему путешествию. Правда, после плотного завтрака.
Глава 3. Поединок атлантов
Они оставили город рано утром и довольно долго ехали по равнине меж двух горных массивов. Тот, что тянулся от Бургундии до Франконии, спасал от солнечных лучей, а когда его высоты стало не хватать, солнце закрыли облака. Другой массив – от Безансона до Меца – укрывал от западного ветра. Так что путешественникам не на что было жаловаться, разве что на полное безлюдье.
Но и этому вскоре пришел конец.
Уже половину пути проехали до Сарбура, как вдруг Арни, повернувшись в седле, указал копьем назад, на Страсбург.
– Так и есть! То-то я чую, кто-то скачет за нами. Поглядите, сеньор! А дорога узка, не разъехаться вам с ним.
Ноэль обернулся. В самом деле, от города за ними следом ровной рысью шел всадник. На глаз до него около двух стадий
[9]. Видно было, что на голове у него нет шлема, однако это вовсе не указывало на мирные намерения верхового: ясно различалось копье, вертикально притороченное к седлу.
Ноэль натянул поводья.
– Похоже, он нас догоняет.
– Перейдем на рысь, – посоветовал Арни. – Ведь он не спешит, так что не догонит нас. Но можно и пропустить его…
– Пропустить?! – возмутился сын графа Эда. – Чтобы потомок Можера пошел на уступку, упустив, таким образом, возможность сразиться! Смотри, он прибавил ходу. Клянусь прахом моего деда, сейчас он крикнет, чтобы я уступил ему дорогу!
Всадник тем временем приближался. Когда расстояние сократилось до половины стадии, он надел шлем, выставил вперед копье и, перейдя с рыси на галоп, закричал:
– Дорогу, рыцарь! Или я сброшу тебя с седла.
Кровь бросилась Ноэлю в голову.
– Арни! – Он протянул руку. – Мой шлем, копье, топор!
Вооружившись и стоя на дороге лицом к противнику, молодой граф крикнул в ответ:
– Читай молитву, рыцарь! На этой дороге останется лишь один из нас.
И дал шпоры коню.
Они сшиблись на всем скаку, но оба остались невредимы: копья, отскочив от щитов, взмыли кверху. Поменявшись местами и развернувшись, всадники вновь устремились друг на друга. Ноэль целил прямо в середину щита, острие не должно скользнуть по нему. Он много раз упражнялся в таких точных ударах и знал, что хорошее копье, да еще и при стремительной атаке, способно или расколоть щит, или пробить его насквозь. И он на всем скаку выбросил вперед руку с пикой, целясь в щит. Но тот выдержал, хоть удар пришелся прямо в цель. Мало того, еще и слабым оказалось копье. Встретив на своем пути металл, оно треснуло и… разлетелось на куски. А пика противника, отскочив от щита, больно ударила швабийца в плечо, погнув бляху и едва не распоров кольчугу.
Ноэль бросил поломанное древко и выхватил меч. Рыцарь, развернувшийся к тому времени, увидел это и воскликнул:
– Клянусь прахом моего славного предка, тебе не придется упрекнуть меня в том, что я воспользовался своим преимуществом! Мы будем биться на равных.
С этими словами он бросил копье и тоже вырвал из ножен меч.
Ноэль улыбнулся. Как он мечтал о такой встрече! Сколько грез посвятил такому поединку, в котором всегда побеждал! Настало время претворить мечту в жизнь. Он покажет себя достойным учеником своих наставников!
И, прикрываясь щитом, он устремился на рыцаря. Тот поднялся в стременах и, также защищая себя щитом, бросился вперед. Молодой граф успел только мельком подумать о том, сколь высок и широк в плечах его противник.
Рыцарь дрался смело, напористо, удары были сильны. От каждого, казалось, развалится пополам не только человек, но и лошадь, если бы не щит, которым швабиец встречал каждый такой удар. Но и он не отставал. Трещал щит противника, встречая острое лезвие тяжелого клинка, всадник рычал, со свистом рассекая воздух мечом над головой Ноэля, и, виделось со стороны, не два рыцаря – два кентавра сошлись в смертельном поединке, столь крепко каждый из бойцов сидел в седле, точно сросшись с лошадью.
