– Эй, епископ, иди-ка сюда! Скажи нам, что напротив устья Бьевра, на краю Сите?
– Базилика Нотр-Дам-де-Пари, составная часть квартала кафедрального собора, – подъехав на муле, со значением ответил епископ, славившийся тем, что хорошо знал топонимику Парижа и его окрестностей.
– А за этими мельницами? – указал рукой брат короля. – Вон тот крест. Не церковь ли?
– Была раньше, при Хлодвиге; ныне там аббатство, называемое Сен-Марсель. Ваш покойный отец закончил строительство.
– Весьма ученый муж по имени Ранульф, – повернулся Эд к брату и сестре, кивая в сторону епископа. – Вообще-то он викарий, то есть помощник епископа, но без епархии. Я нарочно повышаю ему сан; он любит задирать нос и блистать своими знаниями.
– Эта дорога, по которой мы едем, ведет в Париж? – спросила Агнес. – Я имею в виду тот город, что далеко впереди?
– Не так уж далеко, как тебе кажется, Харальд. Но чтоб мне больше не войти в церковь, если это не Париж! А дорога, по которой мы едем, идет из Орлеана. Ее проложили еще римляне. Рядом другая, между ними аббатство… Ранульф! Чтоб черти утащили твою душу в пекло! Куда ты опять подевался? Не смей отдаляться от нас. Думаешь, легко мне объясняться с гостями? Только и забот у меня, что запоминать названия церквей и аббатств, которых в Париже как лягушек в болоте, а вокруг него и подавно. Что скажешь про эту обитель меж двух дорог, как между ног?
– Обитель Нотр-Дам-де-Шан, – ответил викарий, не обращая внимания на остроту, – известна со времен Меровингов. Вначале здесь была базилика, потом возвели церковь, а король Дагобер превратил ее в монастырь. Его окружает некрополь, но захоронения известны еще со времен римского владычества. Говорят, конь Юлиана пал в этом месте, император и повелел устроить тут кладбище, начав со своего коня. Захоронений множество, они повсюду вокруг Парижа. Если посмотреть с высоты…
– Довольно, епископ! – жестом руки оборвал его Эд. – Дай тебе волю, ты станешь рассказывать о покойниках.
– Еще бы не рассказать, ведь мы приближаемся к аббатству Святой Женевьевы, где покоится прах Хлодвига.
– Похоже, дорога идет в гору, – заметил Ноэль. – Судя по всему, за ней мы увидим Париж?
– Именно! А холм этот назван в честь святой девы, покровительницы города.
И Ранульф стал рассказывать о святой Женевьеве. Когда он дошел до ее смерти в 502 году, кавалькада поравнялась с какими-то развалинами между четырьмя полуразрушенными колоннами из мрамора.
– Форум, – пояснил Эд, желая внести свою лепту. – Здесь римские граждане устраивали собрания, назначали друг другу свидания, торговали. А справа – Арены и что-то еще… Снова кресты.
– На этих аренах устраивали бои гладиаторов? – поинтересовалась Агнес.
– Не только. Бои животных, цирковые представления и многое другое. Погостите у нас некоторое время – успеете все это разглядеть. Что же касается крестов… Епископ, где ты? Что там дальше, за Аренами? Да быстрее, уже проезжаем.
– Монастырь Сен-Виктор. Его построили в этом столетии. Раньше тут стояла церковь, рядом некрополь…
– Довольно, – снова махнул рукой Эд и указал на портал аббатства Святой Женевьевы. – А вот и усыпальница Хлодвига. Она построена еще при его жизни, насколько я понял. Верно, святой отец?
– Истинно, – кивнул Ранульф, – но в то время на этом месте была церковь Святых апостолов Петра и Павла. Ныне это обитель Божья. Другая – слева, если господам угодно посмотреть. – И он повел рукой в сторону излучины Сены. Потом стал пояснять: – В шестом веке там возвели базилику Сен-Венсан, потом церковь, а за ней – мужской монастырь Сен-Жермен-де Пре. В девятом веке, точнее в восемьсот шестьдесят первом году, норманны разграбили и разрушили его, а в конце десятого века Роберт Набожный приказал заново отстроить обитель. Вокруг нее большой некрополь, тоже со времен римлян. Здесь еще башня Сен-Жермен-де-Пре – первая колокольня столицы; базилика Сент-Круа, рожденная в шестом столетии; церковь Сен-Пьер с некрополем. Такое же кладбище, но уже времен Пипина Короткого, к северу от аббатства, а если мы взглянем на восток…
– Заткнись, епископ! – рявкнул Эд, так взглянув на бедного викария, что тот сразу замолчал. – Если тебе не жалко моих ушей, то пожалей уши наших гостей. И без того они уже думают, что вместо Парижа попали на кладбище, вокруг которого сплошные церкви, часовни, базилики и монастыри. Не правда ли, друзья мои? – обратился он к гостям.
– Именно такое впечатление у нас и создалось, – ответила Агнес. – Должно быть, франки целыми днями только и знают, что молятся, причащаются, исповедуются и тому подобное. Ни на что другое у них просто времени не остается. Что же, таковы и парижане? В вашем городе, как можно догадаться, тоже хватает храмов, так что и яблоку негде упасть?
– И вы скоро убедитесь в этом, как только мы проедем Южные ворота, – усмехнулся Эд.
– Церковь Святого Юлиана Бедняка, – указал викарий на храм слева, в нескольких десятках шагов. – Была построена в начале шестого века сразу после смерти Хлодвига при его сыне…
При каком именно – ни брат, ни сестра так никогда и не узнали. Агнес состроила такую гримасу, что у рассказчика пропала всякая охота пускаться в дальнейшие рассуждения о богоугодных делах сына Хлодвига Хильдебера I.
Но вот кавалькада прогромыхала копытами коней по Малому мосту и въехала в город через Южные ворота.
Агнес поглядела направо. Брат повернул голову туда же. Жалкие, покосившиеся деревянные и саманные дома встречали их, двух, редко – трехэтажные. Кривые, грязные, темные улочки меж этими домами. Сразу после моста уходят вправо, куда – не известно. Впрочем, нетрудно понять: где ни остановится взгляд, повсюду церкви, часовни, соборы и снова часовни и церкви. Собор Сент-Этьен, монастырь Сен-Кристоф, базилика Нотр-Дам-де-Пари, баптистерий св. Иоанна, церковь Сен-Ландри… дальше и говорить уже нет сил, тем более, рассказывать обо всем этом. Но здесь еще епископский дворец, Божий дом, или Дом милосердия и дом парижского епископа Сен-Ландри, восьмого по счету, который и основал эту больницу, называемую отель Дье. Туда, к божьим храмам, и ведут эти улочки шириной в 10, а где и 8 футов.
Викарий раскрыл было рот, собираясь просветить гостей в духовном плане с необходимыми экскурсами в историю, но, увидев, что они отвернулись, только вздохнул. Ну где и когда, в самом деле, он найдет себе слушателя?
Едва кавалькада миновала ворота, заговорил Генрих, к которому Ноэль обратился с вопросом.
– Улица Малого моста, – сказал король, тыча пальцем вниз, – а дальше Еврейская община. Здесь они продают, меняют, ну, и обманывают, конечно. Что их привлекло в свое время именно в это место, никто не знает, но, скорее всего, близость рынка. Вот он, перед нами, мы подъезжаем к нему. Он зовется Хлебным. Вокруг него много пекарен, все булочники живут тут, а дальше – перед Большим мостом и за ним – обосновались мясники. Удобно избавляться от отходов: река под боком. Эти места привлекают и рыбу, она крутится здесь и никуда не уходит. Когда нет дождя, с моста ее хорошо видно.
