– Судя по тому, что перед мостом каменная стена, город здесь и кончается? – спросила Агнес.
Король кивнул, но прибавил:
– Дальше – предместья, как и те, через которые мы проезжали. Сен-Жермен Л’Оксеруа, Сен-Мартен, Ла Грев, – пояснил он, указывая рукой влево, прямо и вправо.
Когда проехали Сите, король повернул коня на Малую Суконную улицу, начинавшуюся у перекрестка с улицей Лантерн или Фонарной.
– А теперь во дворец, никуда больше не сворачивая, – объявил он.
– А в какой стороне Лан, государь? – поинтересовался Ноэль, вспомнив, откуда родом его мать. – Говорили, это не очень далеко от Парижа.
– Видел Большой мост, перед которым мы повернули? От него идет торговый путь во Фландрию, в Реймс, в Лан и Вермандуа. Но отчего ты спросил?
– Мать говорила, Лан – столица Каролингов. Там умер последний из них, Людовик.
– Нынче другая династия на троне, и у нее своя столица – Париж! Город Хлодвига, первого франкского короля.
Пока пробирались к королевскому дворцу, брат с сестрой разглядывали жителей и их бедняцкие дома. На память пришли Туль, Страсбург, Гослар. Там дома не столь убоги, да и горожане одеты лучше. Здесь же просто: туника, перевязанная веревкой, давно не стиранные, с заплатами домотканые штаны и грязная обувь на ногах, сделанная непонятно из чего. По улицам бродят свиньи, гуси плавают в канаве, заполненной дождевой водой, в хлевах мычат коровы. Три дня уже нет дождя, поэтому на немощеных улицах более или менее сухо. Но можно вообразить, во что превратится город, когда на него низринется ливень. Захочется пройтись, спасение одно – бугры, любые возвышенности. Но их немного, поэтому повсюду, куда ни глянь, лежат грязные доски, бревна, камни. А меж домами, вымахивая выше крыш, тянутся к свету яблони, вишни, оливы. На западном мысу Сите, прямо против королевского дворца, целый фруктовый сад из таких деревьев. В летнюю пору, когда нет дождя, там любят прогуливаться придворные. Их привлекают сюда аллеи из диких роз и акации. Здесь же любят резвиться королевские дети. За порядком неусыпно следят два садовника.
Сам дворец за время своего существования несколько раз перестраивался при первых Меровингах и графах Парижских. Роберт Набожный также занялся реконструкцией. Кирпичная сторожевая башня, где восседали некогда первые Робертины, сохранила название, но утратила свою функцию. Она считалась главной из двух башен, стороживших сам дворец, теперь стала всего лишь одной из шести. Они окружали здание в четыре этажа со всех сторон и были остроконечными, с парой узких окон-бойниц на каждом этаже. Кроме одной. Эта башня, ниже своих сестер и называемая Надвратной, служила своего рода воротами и имела плоскую крышу с зубчатой вершиной. Именно эта башня являлась ныне главным входом, и к ней вел подъемный мост. По этому мосту и прогромыхала кавалькада.
Во дворе все спешились и вошли в здание, поднявшись по ступенькам. Здесь, в середине коридора с комнатами для прислуги, – лестница на второй этаж, оборудованный для танцев и торжественных приемов. Зал мрачен, дневной свет нехотя пробивается сюда сквозь редкие узкие окна. Под арочными сводами, опирающимися на колонны античных времен, всегда темно. Если не считать гипсовых изваяний древних полководцев и основателей правящей династии, зал этот не оживляло ничто. Правда, еще полы были выложены разноцветной плиткой.
От главной лестницы, по обе стороны, две другие. Обе ведут в противоположном направлении на третий этаж. Тут и сосредоточена жизнь дворца. Справа, если идти в направлении крыла, перестроенного королем Робертом, – огромная галерея с нишами, колоннами, статуями, скамьями, гобеленами на библейские сюжеты и со сценами охоты. Слева – вереница дверей, ведущих в покои. В центре этой вереницы, под глухим люнетом с изображением герба города Парижа, – золотого кораблика на червленом поле, – двери двойные, выше и шире остальных. Покои короля. Здесь его кабинет, молельня, спальня. И потайные двери повсюду, под драпировками – для тайных визитеров, для любовниц, для того, наконец, чтобы самому, будучи незамеченным, покинуть покои. Кроме того, по всей длине коридора имелись боковые проходы, каждый разветвлялся в обе стороны.
Таков в общих чертах дворец. Окна выходят во двор. Покойный король кое-где разбил клумбы, поставил фонтан, рядом с которым вырыли колодец. Башни, о которых упоминалось выше, стоят по всему фасаду здания и по углам правой пристройки. К ее торцу прилепилась башня, стоящая особняком, скрытая от остальных конической крышей с трубами. В народе ее называют «слепой». Четыре узких окна-бойницы у нее, все глядят на реку. Два вверху, два внизу. Пятьдесят футов по высоте между этими парами. А со стороны города смотреть – ни одного окна. Стены толщиной около семи футов; никто не слышит, что происходит за этими стенами. И хорошо, что не слышит: в башне этой живет палач; несколько камер здесь оборудованы для пыток, в остальных находятся особо опасные преступники. Те, кто вынес пытки и не признался, оканчивают свои дни в подземелье. Название башни – Пыточная. Обитатели дворца – а их немало – опасаются не только произносить вслух это слово, но даже глядеть в ту сторону.
Но нам нет дела до этой башни, посмотрим лучше, как двор короля Генриха I встретил гостей из Германии.
Едва король со свитой появился в конце коридора, придворные тотчас повернулись к нему. Рыцари и милиты, пажи и оруженосцы, знатные дамы, их мужья, дочери, юные фрейлины – все они бродили по коридору или стояли, разбившись кучками. Теперь они торопливо подтягивались к середине, ожидая охотников. Что-то должны были они сказать, какую-то новость привезти, и это будет обсуждаться на все лады, передаваясь из уст в уста. Возможно, король заметит кого-либо из толпы и уделит ему особое внимание, спросив о чем-нибудь или куда-то послав. Этого можно было считать счастливчиком на сегодняшний день. Как знать, может, и на следующий.
Но что это? Точнее, кто это рядом с королем? Какие-то двое: каждый огромен, как скала, широк в плечах, на голову… нет, на полторы выше остальных! Что за чудо? Откуда они? Где король повстречался с ними, зачем привез?.. И двор зашушукался, устремив десятки глаз на двух невиданных гостей. Еще бы: всякое новое лицо при дворе – событие!
Самые любопытные – две дамы. Они впереди всех, глаза устремлены на незнакомцев и уже горят жаждой «подвигов». Одна из них – Констанция, графиня Даммартен, самая младшая из дочерей покойного короля Роберта, вдова со стажем 10 лет. На ней голубая мантилья и изящные розовые сапожки, волосы схвачены обручем, блистающим позолотой. Ей 33 года, и она, право, весьма недурна собой. Другая – Аделаида (Адельгейда) Нормандская, графиня де Понтье, незаконнорожденная дочь Роберта Дьявола, не имеющая никаких прав на наследство отца. На ней кружевное желтое блио, голову украшает войлочная шапочка. Возраст – 22 года.
– Адель, милочка, погляди вон на того, что справа, – трещала на ухо подруге Констанция, указывая на Ноэля. – Бог мой, какой великан! Ах, я всю жизнь мечтала о таком. Представь, какие дети пойдут от этого сына Золотого Дождя!
[74]
