– Государь, – начал Вильгельм, – я приехал к тебе как к своему сюзерену. В провинциях Нормандии бурлит смута. Мятежные бароны задумали лишить меня жизни. Норманны – самый сильный вассал короны, а мой прадед был другом Гуго Капета. Мой отец помог тебе завоевать трон, помоги теперь и ты его сыну. Откажешь – расколется герцогство, сгорит в огне междоусобиц.
– Твой отец много сделал для укрепления своих земель: обуздал непокорных вассалов, вернул многим аббатствам утраченное ими имущество. Кроме того, он помог Бодуэну Четвертому вернуть власть, с ним вместе мы противостояли интригам моей покойной матушки. Он же разбил Эда Шампанского, моего беспокойного соседа, и подчинил себе Бретань. Видит Бог, как сожалею я по поводу его ранней кончины. Уверен, не обошлось без недругов, которые отравили его, когда он возвращался из Иерусалима. У него остался сын; по праву, он должен наследовать отцу и стать седьмым герцогом Нормандии. Долг мой, как сюзерена, помочь своему верному вассалу. Говори же теперь, Вильгельм, я должен знать все. Ты бастард. Это и мешает знати признать тебя правителем?
– Да, король. Именно поэтому они считают, что я не имею прав на трон. Но других сыновей у Роберта нет, а моя мать, как тебе известно, была всего лишь дочерью фалезского дубильщика кож. Мой отец так и не женился на ней, церковь отказалась благословить их союз. Ухватившись за эту ниточку, бароны заявили, что покойный герцог не имел намерения видеть сына своим преемником. Но мой канцлер напомнил им, что герцог Роберт, отправляясь в паломничество, объявил меня наследником Нормандии. Тогда они попытались обвинить моего отца в связи с конкубиной, женщиной самого низшего сословия, дети которой не имеют права на наследство отца. Но им доказали, что моим дедом был знатный горожанин. Однако это ни к чему не привело. Едва умер отец, знать отказалась признавать мои права на герцогскую корону. Мне было тогда всего семь лет, сейчас почти двадцать. Двенадцать лет я вынужден скитаться по дорогам Нормандии, и все эти годы идет охота за моей головой. Но в этой своре убийц нет согласия: они не могут выбрать достойного из своих рядов.
– Ты сказал – убийц? Что это значит? Догадываюсь только, что ты одного за другим терял своих верных защитников, пока не остался последний – французский король.
– Увы, это так. Меня не хотели знать и стали искать замену. Но никого не находилось: одни были тоже незаконнорожденными, другие – вассалами своих сеньоров. Моим ближайшим другом был Роберт, архиепископ Руана. Именно он первый признал за мной право на корону отца. Однако через два года он внезапно умер. Спустя еще два года так же неожиданно скончался один из моих опекунов согласно завещанию отца – бретонский герцог Ален Третий. Затем настала очередь другого опекуна, графа Жильбера де Бриона. Его заколол мой родственник Рауль в собственном замке в том же году. Третий мой опекун сенешаль Осборн был зарублен в моей спальне, когда пытался защитить меня от рук убийц. Вместе с ним погиб мой наставник Турольд. Меня спас тогда мой дядя Готье. Темной ночью мы с ним вышли из замка потайным ходом и укрылись в хижине одного бедняка. Убийцы бросились в погоню, но не нашли нас.
Мне было тогда двенадцать лет. Знать стала подымать головы и бороться за власть. Первый – Можер, архиепископ Руана, мой дядя; второй – Гильом, граф Артуа. Оба – незаконнорожденные сводные братья моего отца от некой женщины по имени Поппея. Вслед за этими потянулись и другие ростки, в основном – мои родственники. Начались войны, реками лилась кровь. Но герцогская власть все же оставалась непререкаемой, уважение к ней сохранялось, а мой дворец в Руане был неприступен.
Видит бог, государь, я благодарен тебе за то, что уже тогда ты помогал мне, заодно устраняя беспорядки на границах своих владений. Спасибо и графу Фландрии: он протянул руку дружбы, когда мне было особенно тяжело.
– Все это мне более или менее известно, Вильгельм, – сказал король, – я даже могу продолжить. Когда тебе исполнилось четырнадцать лет, я посвятил тебя в рыцари. Я опоясал тебя мечом, ударил ладонью по затылку и сказал: «Будь мужественным!» Однако история твоя не известна многим в этом зале и представляет для них немалый интерес. Поэтому продолжай. Ты должен обрисовать кланы своих друзей и врагов.
– Междоусобицы продолжались, – вновь заговорил Вильгельм, – знать стремилась верховодить. Мне надлежало укреплять свою власть и границы. Какое-то время помогали преданные люди, но дальше так продолжаться не могло. У Нормандии должен быть единый властитель, довольно каждому, кто рядом, диктовать свою волю. Пора было брать власть в свои руки. Догадываешься, государь, чем это обернулось? Против меня восстала знать Нижней и Западной Нормандии – огромное войско, с которым мне никак не совладать. Я вынужден был покинуть Руан. Я бежал из Нормандии и прибыл во Францию к королю Генриху, которого прошу помочь мне военной силой. Только разбив на поле боя знать, я сумею поставить ее на колени. Не сделав этого, я лишусь трона, а ты, король, – своего преданного вассала. Ты спрашивал о друзьях? Они ждут меня у границ твоего королевства, но часть их находится здесь. Они сидят за этим столом: Хью де Монфор, Роджер де Бомон, Гильом де Варен, Вальтер Гиффорд.
Вильгельм поочередно подходил к каждому, кого называл; все они коротко кивали в ответ на устремленные на них взгляды. Эти люди имели замки и преданные им войска, которые ждали их под стенами Руана.
– Немало и врагов; они собрали целую армию, готовясь дать мне бой. Это в первую голову мои родственники. Их много – братья, дядья, кузены. Каждый стремится к трону, к наследству.
– Откуда же они все? – удивился Эд. – Ведь ты единственный сын у Роберта.
– Вожди норманнов всегда имели по нескольку жен. Мой отец и дед – не исключение из этого ряда.
– Надо думать, твои родичи – влиятельные люди?
– Среди них есть и церковники: архиепископ Можер, епископы Лизье, Байе, Авранша. Остальные – светские властители, и первый из них – Ги Бургундский, граф де Брион и де Вернон, мой кузен. Второй – Нил де Сент-Совер, виконт Котантена, что рядом с Бретанью. Затем виконт Бессина Ранульф де Брикассар, барон Гримоальд дю Плесси, барон Ральф Бессон и другие, называть которых дальше нет смысла. Таково положение дел, король. Решай. Моя жизнь и герцогство Нормандия в твоих руках. Но не медли. Как можно скорее собери совет. Время нынче дорого. Они могут захватить Руан, а за ним дворец. Мне же и моим друзьям отведи покои: видит бог, мы валимся с ног от усталости, вызванной бешеной скачкой.
Их проводили, отвели им комнаты.
– Что скажете? – обратился Генрих к присутствующим, когда гости вышли. – Говори ты, Эд. Согласен ли, что нужно помочь Вильгельму?
– Иного и не мыслю, брат! Упустит герцог власть – и Нормандия окажется в руках баронов. Сомневаюсь, что они откликнутся на призыв французского короля, коли тот станет просить их о помощи. Не говоря уже о том, что вместо союзника и верного вассала ты можешь приобрести могущественного врага. Мы просто обязаны выступить в этот поход, Генрих!
– Согласен с Эдом, – поддержал брата короля граф Луи де Клермон, – а потому, полагаю, медлить нельзя, пока мятежные бароны не стали разорять земли Нормандии, ее церкви и монастыри. Добавлю, что это поможет королю Франции упрочить свое покровительство над одним из государей.
