– Что скажет духовенство? – обратился герцог к Ранульфу.
– Ты король! – ответил викарий. – Властвуй над своими помыслами и знай, кого принять, а кого прогнать. Разум – владыка страстей, как говорит Иоанн Златоуст.
– И разум подсказывает мне идти в Нормандию! На днях соберем Королевский совет. Завтра пошлю гонца в Санлис к епископу Фролану – верному моему помощнику. Потом – к вассалам.
– Коли позволишь, король, и мы пойдем с тобой, – подал голос сын графа Эда. – Долг обязывает нас обоих протянуть руку помощи нашему троюродному брату.
– Славно, Ноэль! – пожал ему руку Генрих. – Признаться, иного я и не ожидал. Но Агнес! Ты же знаешь, сколь серьезно ее ранение. Тебе придется отправиться без нее.
– Мы выезжаем не завтра. Как минимум, на сборы уйдет десять дней. Уверен, за это время Агнес встанет на ноги.
– Встанет, но отправится не на бал! – возразил Генрих. – Ей придется махать мечом. Об этом ты подумал?
– Ей уже гораздо лучше, она свободно двигает рукой. Врач сказал, через несколько дней от раны останется лишь рубец на теле да воспоминание.
– А биться она сможет, об этом он сказал? Не на прогулку едем, Ноэль, будет жаркий бой.
– Знаю, король, но знаешь и ты: удержать ее будет невозможно. А запрем – станем ее заклятыми врагами, сначала я, потом ты. Пойми, в ней кипит кровь норманнов, она воин! Ее ли вина, что она родилась женщиной? В опасности ее брат! Найдется ли на свете сила, способная удержать ее в этих стенах? Да она разобьет все твои двери и задушит любого, кто попытается помешать ей!
– Но рука! Как станет она ею рубить врага?
– У нее есть еще левая, а в правую она возьмет щит.
– Вот так баба! – протянул с насмешкой Эд и расхохотался. – Серьезная перспектива в семейной жизни. Но черт меня возьми, если я не желаю от всей души, чтобы она поскорее выздоровела и отправилась с нами в поход! Ты прав, Ноэль, ей не усидеть в стенах дворца. Но мы не дадим врагу обидеть ее, потому что всегда будем рядом, ты и я.
– Послушаем вначале, что скажет врач, – ответил на это король. – В этом деле судить ему.
Лекарь, надо сказать, старался изо всех сил. Разумеется, он всего лишь выполнял свою работу, но над ним довлело приказание короля. Сиделка не отходила от Агнес, сам врач по нескольку раз в день навещал ее, и их старания увенчались успехом.
Спустя неделю после этой беседы, дочь аббатисы в сопровождении Аделаиды, Эда и Ноэля появилась у входа в Большую галерею. На ней была расшитая серебряными нитями туника из зеленого шелка, голову украшал капор. Ее шумно приветствовали, обступив со всех сторон. Мужчины не сводили с нее глаз, женщины восхищались нарядом и статью новоявленной царицы амазонок.
– Агнес, ты восхитительна! – шептала ей на ухо подруга. – Все эти сиры, что вокруг, буквально пожирают тебя глазами.
– Кто они? Отчего их так много?
– Вассалы короля. Каждый с войском. Франки идут в Нормандию добывать престол герцогу Вильгельму.
– Скорее бы, Адель. Мои руки соскучились по рукояти меча.
– О чем ты думаешь, глупая! Рана едва затянулась. Нет, ты и впрямь без ума. Тебе бы сидеть над колыбелью с шитьем в руках, а ты – за меч!
– Адель, милая, я не могу иначе. Разве тебе это надо объяснять?.. Но смотри, Роберт Бургундский идет сюда. Любопытно, что он скажет? Знаешь, он мне порядком надоел за эти дни.
– По-моему, он просто влюблен в тебя.
– Он?! Ты с ума сошла!..
В это время подошел герцог – в глазах обожание, на губах улыбка. Таким его никогда не видели. Но то, что произошло дальше, заставило всех в буквальном смысле окаменеть с раскрытыми ртами: герцог припал на одно колено и, склонившись, поцеловал руку Агнес. Воцарилась тишина. Лица людей выражали изумление. Невероятно! Сам герцог Бургундский! Не будь они свидетелями, присутствующие рассмеялись бы в лицо тому, кто это сказал.
Один из них шепнул соседу:
– Глядя на эту нереиду
[82], не скажешь, что она лихо рубит мечом и едва не отдала Богу душу.
– А рядом, гляди – ее тритон
[83], – так же тихо прозвучал ответ.
Остальные молчали, все во власти огромного любопытства. Ведь эти двое недавно бились на мечах! Тишину нарушила Агнес:
– Право, я тронута, герцог, хотя и несколько раздосадована.
– Чем же это?
– Ты напомнил мне то, о чем я стараюсь забыть. Но скоро поход, и ты поймешь, что кольчуга, латы и копье мне больше к лицу.
– Крест Господний! Так ты собираешься воевать?
– А ты? Твой брат идет на войну. Разве ты не поддержишь его, не пойдешь вместе с ним? Или хочешь заставить меня подумать о тебе хуже, чем ты есть на самом деле?
Герцог получил удар, от которого долго потом не мог оправиться. Он не собирался воевать. Мало того, втайне надеялся, что Генрих сложит голову в этом походе. И вот на него нацелены глаза, которые он обожествлял, глаза женщины его тайных грез. И она, эта Аврора, снова бросила ему вызов! Сердце его дрогнуло, в голове все перемешалось. Рушились его планы, где он клялся душу продать дьяволу, только бы завладеть этой женщиной, приручить ее, сделать послушной себе. В итоге она приручила его, заставляя делать то, чего он вовсе не хотел. Воля его куда-то улетучилась; он смотрел на Агнес и не мог, не имел права отвести взгляд в сторону. Прекрасно сознавая, какой ответ поднимет его давно упавший престиж, он промолвил:
– Я никогда не заставлю тебя подумать так, царица женщин. Перед лицом опасности, грозящей моему брату, я готов забыть наши распри и выступить с ним в бой на общего врага.
И тут герцог услышал рукоплескания. Удивлению его не было границ. Он оглянулся по сторонам: знаки одобрения предназначались ему. Впервые в жизни он видел это и чувствовал, как краска смущения и одновременно ликования заливает ему щеки. Взгляд его, устремленный на Агнес, выражал признательность. Ведь это ей он обязан таким вниманием к своей особе, о котором никогда не мечтал. Она заставляла его делать то, на что он сам никогда бы не решился. И он подумал: что за посланница явилась с небес и сделала из него другого человека? Мотнув головой, он отбросил было эту мысль, но она снова вернулась к нему: неужели и вправду? Как же это могло случиться?
Генрих прервал его размышления, подойдя и сделав комплимент Агнес. Вильгельм, расхрабрившись, поцеловал в щеку свою троюродную сестру. Герцог Бургундский, кусая губы, завидовал ему.
Узнав о решении брата, король на миг потерял дар речи. Потом, увидев победную улыбку на губах у Агнес, все понял. Оставшись наедине с ней, сказал:
