– Что ты сделала с Робертом? Его никто не узнает. Моего брата точно подменили. И кто же? Гостья из Германии – подданная императора и сестра герцога Нормандии! Поистине, это похлеще любого из чудес, которыми кормит паству духовенство. Завидую твоему будущему мужу и вашим детям. Но почему, скажи, ты все еще не замужем, ведь уже не молода? Не было бы поздно.
– А ты, государь? Еще не стар, но уже не молод, а ни жены, ни детей. Не видишь достойную короля франков особу или всё выбираешь? Гляди, затянется выбор, подрастут невесты, и останешься ни с чем.
– Мысль эта давно меня беспокоит, и ношу я в голове некий дерзкий план. Никому пока не говорил, тебе скажу. У киевского князя Ярослава, что правит Русью, есть три дочери: две замужем за королями норвежским и венгерским, а третья на выданье, Анной зовут. Ее и хочу сосватать. В ближайшее время отправлю посольство на Русь.
– Даст бог, сбудется, о чем мечтаешь, король. Счастья тебе с молодой женой!
Глава 15. Битва в долине Дюн
Войско было наготове, и Генрих собрался выступить в поход, как вдруг прибыл гонец из Фландрии от Бодуэна V, его зятя. Король усадил гонца и развернул пергамент. Граф Фландрский просил французского монарха помочь ему в борьбе против императора.
Генрих задумался. Он знал, в чем там дело. Герцог Нижней Лотарингии Готфрид I восстал против власти германского короля, заключив союз с графом Голландии Тьерри. Узнав об этом, к ним тотчас присоединился Бодуэн Фландрский, рассчитывая покорить некоторые города и территорию между Шельдой и Дандром, южнее Гента. Удивительное дело, но Тьерри не стал возражать, хотя совсем недавно Бодуэн отнял у него Зеландию. Началась война, и немцы были изгнаны из Лотарингии и Фрисландии. Вскоре, недовольные германским владычеством, заволновались бургунды и саксонцы. Генрих Черный выступил в поход, но тут ему сообщили, что не исключена возможность помощи мятежникам со стороны французского короля, ведь жена Бодуэна Аделаида – его родная сестра. Впрочем, на другой день пришло новое известие: Генрих Французский выступил с войском в Нормандию на помощь герцогу Вильгельму. Однако никто не знает, что он намерен предпринять, вернувшись из этого похода.
Генрих свернул пергамент, попросил гонца подождать в приемной. Тот удивился: так скоро? И король не соберет совет? Значит, решит все сам? Выходит, ему, посланцу, надо тотчас ехать обратно? Обидно: а он мечтал отдохнуть день-другой.
Генрих и в самом деле не собирался ни с кем советоваться. Сел в кресло, вытянув ноги к огню, и, сложив руки на груди, погрузился в размышления. Граф Фландрии – его могущественный вассал, он имел большую власть и был едва ли не суверенным государем. Помочь ему Генрих считал своей обязанностью еще и потому, что об этом просила его сестра: послание имело приписку внизу, где она взывала к его родственным чувствам. Ее муж не взывал, но письмо дышало надеждой на содействие сюзерена своему вассалу. С одной стороны, Генрих должен был откликнуться на этот зов. Но с другой стороны, он не мог отказать Вильгельму. Нормандия – мощный вассал и союзник, потерять его, отдав власть в руки баронов, – чистейшее безумие. Но есть и еще один довод. Помочь Фландрии – значило стать в оппозицию германскому правителю. Кроме того, сделаться его врагом – значило еще и обострить отношения со святым престолом. Стоило ли лишаться таких двух сильных козырей из-за того, что его зятю вздумалось стать на сторону мятежников и раздвинуть границы своей территории? Ни в коем случае! Такой глупости ему не простят. Шаг этот поставит королевство на край пропасти. Беззащитное, не имея союзников, лишенное благоволения Рима, оно станет желанной добычей для любого, кто захочет прибрать его к рукам.
И Генрих принял решение. Однако подумал, что в этом деле нельзя рубить сгоряча, необходимо проявить гибкость. «Тот не правитель, кто не умеет изворачиваться» – вспомнил он высказывание одного из полководцев древности. Значит, надо было обнадежить зятя, пообещав ему поддержку, но только после того, как закончится поход в Нормандию. Пройдет немалое время. Как знать, не изменится ли что-нибудь за этот срок?
Вошел Эд. Генрих ему все рассказал. Потом поинтересовался его мнением. Оно придало бы лишней уверенности в правоте его решения, а в том, что брат одобрит его, Генрих не сомневался. И не ошибся.
– Войска готовы к маршу. Вильгельм ждет, – сказал Эд. – Потерять такого друга равносильно преступлению. Нормандия – наш ферзь, Фландрия – слон на шахматной доске. Что дороже, надо ли объяснять? Мы подадим руку помощи Вильгельму, Генрих. Настанет время, и он протянет свою руку нам.
С тем гонец и уехал. Через день Генрих Французский выступил в поход с огромным войском, собранным за короткое время вассалами короны – епископами Вандомским, Шартрским, Ланским, Реймским и другими. Остальные воины – графов Шалона, Мо, Санлиса, Лангра, Этампа. Король во главе своих рыцарей выехал из Парижа через ворота Сен-Мартен и повернул влево к войскам, ожидавшим его на излучине Сены. Собравшись на равнине близ одной из деревень, покачивая пиками с вымпелами, на которых были вышиты золотые кораблики (герб Парижа), армия двинулась к Монфору. Рядом с Генрихом – его братья, герцоги, графы, епископы и Ноэль с сестрой. Агнес полна сил, рана ее больше не беспокоила. Воины, поглядывая на двух великанов, о которых кое-что уже слышали, негромко переговаривались между собой, вспоминая мифологию:
– Рыцарь – тот, что словно гора на коне, – настоящий Атлант.
– А та, что рядом с ним, выходит, Меропа?
[84]
– Разве она похожа на его дочь? Скорее, на сестру.
– Или жену.
– А, тогда это Плеона
[85].
– Чушь! Где удалось ему отыскать этакую громадину, как и он сам? Скорее, оба они из одного чрева.
– Так я и думал, что это брат с сестрой.
Но вот позади остался Монфор, за ним, после переправы через Эр, – Вернель. Вильгельм тем временем, давно уже покинувший Париж, выехал из Руана с преданными войсками и взял курс на юг. Здесь, близ городка Легль двум армиям надлежало встретиться и идти дальше на запад, туда, где очаг мятежа.
Восставшие под предводительством виконта Котантена Нигеля, виконта Байе Ранульфа и одного из главных зачинщиков мятежа Ральфа Тессона встретили войско короля в долине Валь-эс-Дюн, после того, как переправились через Орн.
Обе армии остановились, одна напротив другой. Франки опустили пики, выдернули из ножен мечи. Нормандцы, казалось, пребывали в нерешительности, их явно смутил вид огромного войска, численностью превышающего их силы в два раза, если не больше.
– Будь я проклят! Щенок привел с собой франков, не иначе! – воскликнул Ральф Тессон, оглядывая длинную линию всадников с копьями наперевес. Потом добавил, но тихо, неслышно для окружающих: – Похоже, моя шкура здорово пострадает в этой свалке, да так, что потом не отыскать швею, способную залатать эти дыры.
