Будучи уже каноником, в 1024 году Бруно был представлен ко двору Конрада, своего кузена, и стал служить в часовне при соборе, а после смерти епископа Туля был назначен на его место. Теперь он – глава епархии, с ним считаются, его ценят, перед ним лебезят: еще бы, ведь он двоюродный дядя нынешнего короля!
Одет он так же, как и вчера. Он не баловал себя нарядами, противопоставляя, таким образом, духовное мирскому.
Услышав шаги за спиной, он обернулся. Эгисхайм тут же был забыт.
Дочь подошла и преклонила колено, но Бруно упредил ее, взяв за руку. Легкая краска смущения покрыла щеки Агнес; она улыбнулась. Ноэль хотел припасть к руке, но епископ лишь крепко обнял его за плечи, сказав:
– Всякий возвышающий себя будет унижен, а унижающий себя – возвысится. Не так ли сказал Христос в Нагорной проповеди? Я это к тому, что гордыня есть один из грехов человека. Тот, кто кичится своим величием, впадает в гордыню. Ее должно усмирять, особенно в отношении близких людей. Наше с тобой кровное родство, Ноэль, ничем не доказано, но ты троюродный брат моей дочери, а стало быть, что там ни говори, доводишься мне каким-никаким, а племянником.
– Отец, я так рада! – воскликнула Агнес, сжимая руку епископа. – Вообще, надо признать, в жизни много несправедливостей, одна из них – та, что я до сих пор ничего не знала о тебе. Однако я полагала, что ты попросту не желаешь знаться с кем-либо из родственников по причине нелюдимости, обиды или дурного нрава. Теперь я вижу, что ошибалась: мой отец добрейшей души человек, мил и весьма прост. Я рада твоему приему и тому, как ты отозвался о моем брате и друге. Если так, то, верно, ты примешь в нем деятельное участие.
– Охотно, – ответил епископ. – Но объясни сначала, Ноэль, как могло статься, что наш король Генрих оказался твоим братом?
– Двоюродным братом, – поправил его сын Эда и поведал перипетии своей родословной, начиная от короля Конрада Тихого.
Закончив рассказ, он выразил желание ехать в Гослар к королевскому двору. Бруно не удивился:
– Это похвально, что ты мечтаешь свидеться с братом, которого до сих пор не знал. Но не знал и он о тебе. Доставит ли ему такая встреча радость? Не увидит ли в тебе король, человек с властным, крутым нравом, того, кто жаждет по праву рождения предъявить права на трон? В таком случае вместо радушного приема он постарается избавиться от тебя. Тебе это не приходило в голову?
– То же говорил мне отец. Но, во-первых, я не собираюсь становиться королем. Вы верите мне, монсеньор?
– Безусловно, мой мальчик. Твои глаза глядят открыто, в них нет хитрости, они прямодушны и честны. Таким был и твой дед, можешь мне поверить. Но что же во-вторых?
– Вряд ли Генрих обладает характером легендарного короля франков Хлодвига. Человек властный и мнительный, тот одного за другим устранял своих родичей, видя в каждом из них посягателя на трон. Насколько мне известно, в этом смысле он был единственным из монархов. Что же касается германских королей, то в истории их правления, начиная с Людовика Немецкого, не наблюдалось подобной жестокости. Смею надеяться, нынешний король не выбился из ряда своих предшественников. Во всяком случае, молва хранит об этом молчание, а ведь он на троне уже семь лет.
– Согласен с тобой и решения твоего не могу не одобрить, – кивнул епископ. – Но вот что я хочу тебе сказать, Ноэль, и тоже в двух пунктах. Первое: я отправлюсь с тобой, вернее, с вами, ведь вы поедете вдвоем, насколько я понимаю? – И он поглядел на дочь.
– Отныне я не оставлю своего брата и последую за ним всюду, – с жаром ответила Агнес. – Я сделала бы это, даже если бы ты остался в Туле, отец, пойми меня правильно. Он стал частью меня самой, а я не собираюсь разбрасываться частями своего тела.
– Я отправляюсь в Гослар тоже по двум причинам. Первая: я лично представлю Ноэля королю Генриху, и это будет намного эффектнее, нежели он представится сам. Вторая: мне надлежит переговорить с королем о ситуации в Латеране: христианству угрожает серьезная опасность, папскому беспределу должен быть положен конец. Я давно уже собирался предпринять это путешествие, нынче случай сам идет в руки. Теперь о том, что так же беспокоит меня. Речь пойдет о религии, вере во Христа.
Твой дед, Ноэль, был безбожником, думаю, тебе об этом известно. Но не менее страшны и еретики. Если первые не верят ни во что, то вторые исповедуют ложные учения, искажающие текст Ветхого и Нового Завета, называемого Евангелием. И это более опасно, ибо секты еретиков плодятся, уводя христианство в сторону от учения, основанного на истинной вере. Выдвигать свои толкования Священного Писания, в отличие от авторитетных Отцов Церкви, начали гностики, потом ариане. Подумать только, они утверждали, что Сын Божий не равен отцу и не есть истинное божество, ибо имеет иную природу! За ними появились павликиане, евтихиане, багауды
[16]; каждая секта со своими верованиями, отличными от установленных матерью-Церковью. Не упомнить уже названий ныне существующих еретических сект, они растут, как грибы после дождя. Под «дождем» я подразумеваю тысячный год со дня рождения Христова, когда не произошло всеми ожидаемого конца света.
Ветер подул с востока еще задолго до этого. Тамошние еретики называли Бога злым, а о Христе говорили, что он не богочеловек, а лишь принял образ человека. Византия расправилась с еретиками, но часть их поселилась во Фракии, потом они оказались в болгарском царстве и стали называть себя богомилами. Все эти иноверцы расселились в Италии и на юге Франции; оттуда вал за валом накатываются на христианство лжеучения против истинной веры.
– Разве только на юге? – вспомнил Ноэль проповедь священника в замковой капелле. – Я слышал, гностики появились на севере и даже близ Парижа.
– Верно, ростки ереси дали всходы в Орлеане и даже у норманнов, а потом и в Шампани, совсем рядом с нами. Появилась она и у нас, но я не преследую еретиков и не предаю их смерти. Ведь они просто заблудшие овцы, которых я обязан вернуть в стадо. В этом я следую примеру шалонского епископа Рожера, который запрещает заблудшим общение с истинными сынами Церкви, давая им время самим познать истину.
– Откуда же взялась ересь? Как появилась на свет? Что послужило толчком к этому? – полюбопытствовала Агнес.
– Она не родилась сама по себе, вследствие того, например, что прихожане начали сомневаться в каком-либо пункте Священного Писания. Увы, толчком к ереси послужило недовольство Церковью, ее порядком, устройством. Оно возникло еще пару столетий назад и достигло своего максимума перед ожидаемым концом света. Именно в это время в церковной структуре, в поведении слуг Церкви обнаружилась масса зол и вопиющих недостатков. Эти еретики, чего греха таить, подсказали о необходимости реформы Церкви, ее упорядочивания, очищения, о чем раньше попросту умалчивалось.
– Как еретики смотрят на папство? Что говорят о нравственном облике наместника Христа на земле? – спросил Ноэль. – Думаю, им не по нраву образ жизни римских пап.
