«Есть ли там еще такие камни? Много ли их?»
«Вся земля горит серебром в этом месте» – ответил ему тот.
«Это и есть серебро! – вскричал казначей. – Быть здесь городу, государь, и потекут отсюда деньги рекой в казну государства!»
И повелел император построить здесь имперский город, который стал самым богатым, богаче даже Ахена и Кёльна, поскольку кроме огромной серебряной жилы, здесь обнаружили залежи медной, железной и других руд.
Надо сказать, германские императоры часто объезжали территории для утверждения своей власти над подданными, и имели резиденции, где останавливались со свитой. Генриху Святому для этой цели служил Верл, но, видя, что Гослар на глазах превращается в процветающий и зажиточный город, государь перенес свою резиденцию туда. Еще бы, жить рядом с серебряными рудниками! С тех пор преемники Генриха подолгу живут здесь, бывает, что и годами. Отец нашего короля Конрад велел выстроить в городе самые красивые дома, какие и вообразить себе невозможно. Генрих Черный продолжает его дело, возводя новые здания, церкви и часовни. По красоте и величию с сими храмами божьими не сравнится ни один. Берусь смело утверждать это, поскольку побывал во многих городах. Сообщение же с Госларом происходит только через северные, западные и восточные ворота. Именно отсюда идут дороги, и здесь всегда людно.
– Где же обитает сам король? – спросил Ноэль. – Ведь ему подобает жить во дворце. А его двор? Дворец должен быть огромным, как в Ахене.
– Так оно и есть, рыцарь, – ответил на это монах, – только дворец в Госларе шире и красивее. Сам король велел возвести его, для этого позвал лучших мастеров. Его начали строить тому уже пять лет, и ныне он готов к приему гостей. Король переехал туда со всем двором, а строители начали добавлять пристройки – павильон, часовню и казармы для солдат. Скоро вы увидите этот дворец – чудо творения рук человеческих, свершенное волею небес. Уста немеют при взгляде на диво дивное, одобренное государем и освященное святыми отцами города. И, едва возвели это чудо, как город стали называть «домашним очагом» немецких королей.
Монах не обманул. Едва кавалькада миновала южные ворота города, обнесенного каменной стеной, как взорам путников предстали в большинстве своем двухэтажные дома – ровные, однотипные, с украшенными фасадами, сверкающие на солнце, будто жемчужины на нитке. Повсюду, куда ни кинь взгляд, – башни, колокольни. Шпилей почти нет. Гослар, как и все города в XI столетии, строился в романском стиле. Однако готика, пока еще робко, но уже шла в наступление.
Вскоре показалась речка, о которой говорил монах, через нее были перекинуты мосты. Вот церковь святого Якоба – приземистая, с коротким нефом, расписанная красочными узорами. По фасаду стоят рядами фигуры святых, над порталом – Богоматерь с младенцем в обрамлении из дубовых листьев. Дальше высокий дом с выступающими один над другим этажами, за ним особняк с башенками и ряд домов, упирающийся в рыночную площадь с фонтаном. За этой площадью, в конце Мельничной улицы, кавалькада остановилась. Но не у монастыря, он остался левее, и монах, простившись, давно уже ушел туда. Перед путниками раскинулся вширь королевский дворец, подобно которому никому из них не приходилось видеть.
Здание поражало своей массивностью и великолепием. С первого взгляда на него казалось, будто в середине – тело грозного орла; портал – его голова с клювом, а по бокам – огромные крылья, которые он опустил навсегда, не в силах больше их поднять. По всему фасаду дворца тянулась галерея с арочными дугами, опирающимися на резные капители колонн с каннелюрами, что придавало зданию, наравне с орлом, вид аббатства. Главный вход был оформлен в виде двух далеко выступающих вперед каменных стен, между которыми в глубине чернели ворота. Над ними портал из двух рядов колонн с арками, друг над другом. Отсюда в обе стороны идут два крыла: левое – в сторону церкви с колокольней и арочным проходом, и правое, ведущее к парковому ансамблю.
Епископ послал доложить о себе. Ожидая ответа, обернулся к Агнес:
– Как тебе это чудо у подножья Харца, дочь?
– Похож на орла. Вылитый царь птиц.
– Скоро этот орел взлетит. Добыча далеко, но я укажу ему направление. Эти когти вырвут скверну из тела Церкви, тем самым исцелив его.
– Полетим и мы вместе с орлом, – прибавил Ноэль.
– Непременно, брат!
– Как! Вы оба отправитесь в Рим вместе с королем?
– Помощь никогда не бывает лишней, тем более, от своего брата. Полагаю, король будет только рад этому.
– Но ведь вы даже не знакомы! Как можно быть столь уверенным?
– Надеюсь, монсеньор, вы дадите государю добрую рекомендацию. Успеху дела послужит и то, что Генрих одинок, если не считать супруги и ребенка. Обе его сестры умерли, так что из всех родственников у него остались я, Агнес и его дядя. И хотя в жилах хозяина этого дворца нет нормандской крови, думаю, он окажет нам радушный прием и не сочтет нас узурпаторами. Я говорю это, прекрасно зная, что король вспыльчив и у него крутой нрав.
– Бывает, – согласился епископ, – если стать ему поперек дороги или ослушаться его приказаний. Но, в общем, он неплохой человек и даже веселый. Вы не раз убедитесь в этом. При общении с ним избегайте трех вещей, которых король не терпит. Впрочем, узнав вас обоих, могу с уверенностью сказать, что вам это не грозит.
– Что же это за три вещи, отец?
– Король не любит, когда ему или кому-либо в его присутствии льстят, лукавят и угождают.
– Тактика вонючих псов! – воскликнула Агнес, поднимая лошадь на дыбы. – Наш дед таких презирал, и мне нравится, что хотя бы в этом Генрих Черный похож на него.
– А что ты скажешь ему про свой пол? – обеспокоенно спросил епископ. – Не следует лгать королю, а ведь ни один смертный не скажет, что перед ним женщина. Придется тебе выдать себя, да еще и в присутствии придворных, которые будут на приеме.
Агнес не успела ответить: ворота раскрылись, и епископа со свитой пригласили во дворец.
Глава 9. В королевском дворце
Отпустив свой отряд, который расположился во дворе правого крыла замка, епископ Бруно в сопровождении двух рыцарей, оружие которых забрал Арни, направился во дворец.
Король Генрих Черный встретил гостей, сидя в кресле с высокой спинкой и подлокотниками из дерева в виде двух лежащих львов. По обе стороны от него стояли придворные, а у ног лежал огромный черно-пегий кобель. При виде вошедших он поднялся и зарычал, но Генрих, положив руку ему на загривок, успокоил его.
Трон стоял на возвышении, к нему вели три ступеньки. На самой верхней, прямо у собачьей морды, сидел человечек в шутовском колпаке с бубенчиками и с любопытством разглядывал гостей. На губах его играла дурацкая улыбка, да и лицом он явно смахивал на дурачка, но глаза у шута были умные, взгляд цепкий. Наглядевшись, он поднялся, подошел к королю и, придав себе испуганный вид, сказал:
– Братец, не пора ли нам с тобой улепетывать отсюда? Эти двое, что с епископом в митре, кажется, пришли, чтобы разломать твой дворец. Погляди, одному из них впору ударом кулака свалить Минотавра, а другому – махать ослиной челюстью, разя филистимлян.
