– Вот я и выполнил, дети мои, то, что обещал вам. Теперь вы знаете, что творилось веками у трона римских первосвященников. Обогатившись знаниями, с которыми отправитесь в поход на Рим, вы не станете церемониться с теми, кто называет себя наместниками Христа. Вам хорошо известны все четыре мерзавца, каждый в личине римского папы. Их не станет, король очистит трон от скверны и посадит туда достойного избранника, на этот раз германского происхождения. Выбором кандидатуры мы сейчас и займемся. Сомневаюсь, однако, чтобы это вызвало у вас обоих интерес. Да и, судя по вашим лицам, моя болтовня вам изрядно надоела. Удивляюсь, как вы еще не сбежали. – Епископ подкупающе рассмеялся. – В ваши годы меня бы здесь только и видели: велик интерес слушать о негодяях и следить за их преступлениями против святой веры и своего народа. Поэтому заявляю вам, что вы свободны. Как, Генрих, – он повернулся к племяннику, – отпустим брата и сестру? Долго ли им еще томиться, слушая наши скучные беседы?
– Епископ прав, – согласился король. – Лицо духовное, ревностный христианин и сторонник клюнийцев, он не преминет завести речь о реформе. Печальная обязанность монархов в том, что им не уйти от такого разговора, ибо того требует их положение. Не будь я королем, тотчас ушел бы шататься по городу с моими сильфидами. Бери свою фрейлину и отправляйся на прогулку, Ноэль, это самое лучшее, что я могу предложить моему брату и его сестре. Но не советую бродить дотемна: как только сгущаются сумерки, город отходит ко сну, а двери дворца запираются на засовы. Впрочем, если вы громко крикнете свои имена, вас впустят: стража будет предупреждена.
Коротко поклонившись, Ноэль и Агнес вышли из королевских покоев. Придворные, уже зная, кто эти двое, увидев их, расступались в стороны. Медленно проходя мимо них и отвечая на приветствия, Ноэль ловил на себе любопытные взоры дам, Агнес – внимательные взгляды мужчин. Одна из фрейлин усерднее всех сделала реверанс и так посмотрела на молодого графа, обворожительно улыбнувшись при этом, что он не мог пройти мимо, не остановившись. Конечно же, Ноэлю не следовало так поступать, поскольку он шел с дамой; извинением ему служило то, что дама была его сестрой.
– Сеньор, надо думать, скоро вернется и не преминет уделить небольшое внимание придворному обществу короля Генриха, которое я берусь ему представить, – дерзко проговорила фрейлина, пожирая рыцаря глазами.
– Фрейлейн так смела, что не думает об обиде, которую она может нанести своим заявлением моей спутнице? – ответил Ноэль. – Что, если она вызовет вас на поединок?
– Меня? Но почему? – не гася улыбки, удивленно спросила незнакомка.
– Согласно правилам этикета, женщина должна вначале заговорить с дамой, а уж потом, если та позволит, с ее кавалером.
– О, герр граф знаком с придворным этикетом? Представьте, и я тоже. Мы многое переняли у франков. До короля Гуго Капета они не отличались галантностью; сейчас европейские дворы учатся у французского двора. У королевского, разумеется, речь не идет о вассалах короны.
– Тогда, признаюсь, я в некотором замешательстве относительно вашей особы…
– Все объясняется просто, – сверкнула фрейлина глазами и перевела их на Агнес. – Я никогда бы не посмела нарушить этикета, если бы не знала, что дама рядом с вами – ваша сестра.
– А ты мастерица болтать, светлоокая русалка, – рассмеялась Агнес. – Научишь и меня этому?
Незнакомка удивленно вскинула брови:
– Разве женщину требуется учить такому искусству?
– Представь себе, милочка, если эта женщина никогда не бывала при дворе.
– Где же она была все это время? Если не жила в лесу, то, верно, в своем замке?..
– Нет, русая дева! Верхом на коне, с копьем в одной руке и мечом в другой – вот где я была. Конь был моим братом, земля – матерью, а ветер – отцом. Довольна ли ты таким ответом?
– Не знаю, что и сказать… – проговорила фрейлина. Вдруг в ее голосе послышались нотки восхищения. Ее взгляд, на мгновение потухнув, вновь загорелся. – Хотите поболтать? – внезапно спросила она и, увидев кивок, продолжила: – Я буду ждать вас… и вашего брата, – прибавила она, бросив на Ноэля многообещающий взгляд. – Меня зовут Гертруда, я живу в этом замке.
– А меня…
– Я знаю. Мне даже известно, что вы дочь тульского епископа, а ваш спутник – брат нашего короля.
– Черт возьми, вот так двор! – громко воскликнула Агнес, и от этого голоса у фрейлин вытянулись лица, а у мужчин зачесались затылки. – Как тебе нравится, Ноэль! Едва мы появились, о нас с тобой уже всё знают.
– Такова придворная жизнь, – мило улыбнулась фрейлина. – Я посвящу вас во все ее тонкости, как только мне представится такая возможность.
– Договорились, милая, по рукам! – И Агнес протянула свою руку.
У Гертруды округлились глаза. Но не оттого, что у дочери епископа повадки мужчины, а от вида ее ладони. Она даже отшатнулась, представив себе, как эта ладонь, упаси бог, ложится ей на горло. Боже, да у нее палец – что рукоять меча!
– Ах, да, – спохватилась Агнес, убирая руку. – Я, кажется, забылась, чтоб дьявол унес мою душу в пекло!
Что-то упало на пол рядом с ними. Обе повернули головы. Священник! Стоит на коленях и крестится, потом осеняет крестом женщину, упомянувшую князя тьмы.
– Ты что, монах? – рявкнула на него Агнес. – Какого черта тебе вздумалось бухаться на колени?
– Не надо было упоминать сатану, – пояснил Ноэль.
– И только-то? – расхохоталась Агнес. – А я подумала, ему стало плохо. Эй, святоша, – нагнулась она к священнику, – как же ты возьмешь в руки меч, если на тебя налетит сарацин? Станешь махать на него распятием? Но и его ты еле держишь в руке. А если твоя жена, лежа в постели, упомянет нечистого, что ты будешь делать? Вместо того чтобы пыхтеть над ней, станешь читать молитвы, лежа на полу?
И еще громче закатилась смехом. Брат, стараясь скрыть усмешку, взял ее за руку, и они направились к выходу из зала.
– Покайся! Покайся, грешница! – послышался с пола голос священника. Он поднял распятие: – Спаси свою душу!
– Пошел к черту! – крикнула Агнес, обернувшись, уже в дверях.
И они ушли. Вслед им – недвижимое, безгласное, глядело, разинув рты, придворное общество германского короля.
– Еретичка, – негромко проговорил один.
– Безбожница, – со страхом отозвался другой.
– Да, но… дочь епископа!
– Вот именно, дочь! Попробуй, скажи хоть слово…
Глава 11. Кто возглавит кафедру?
Как только Агнес и Ноэль вышли из покоев короля, епископ преобразился. Елейное выражение лица исчезло, явив взамен строго поджатые губы, ледяной блеск глаз и вертикальную складку промеж бровей. Безмятежно парящий в небе коршун вмиг превратился в стервятника, камнем несущегося к добыче, которую увидел на земле.
