– Что ты поняла из ее слов, Агнес?
– По-видимому, как и ты – ничего, – пожала плечами сестра. – Саул, Самуил… Что-то из Библии.
– Да, там есть такой сюжет. Но что скажешь о ней самой? Не правда ли, весьма любопытная особа?
– Очень похожа на ту, из Туля. И все же это не она. Как могла старая женщина за столь короткое время оказаться здесь?
– Пожалуй, ты права. Однако незнакомка полна загадок. Что ей надо на землях империи? Из каких она мест родом, как ее зовут?
– Почему же ты не спросил ее об этом?
– Не успел. А что скажешь ты, Арни? Похоже, тебе она тоже показалась странной.
– Еще бы! Поглядев на меня, она посоветовала мне пить отвар из отрубей овса и листьев брусники; вообще побольше воды. Я, конечно, удивился, а она сказала, что у меня в почках песок или камни, об этом говорят мешки под глазами.
– И что же, она оказалась права? Ты и в самом деле страдаешь этим недугом?
– Откуда мне знать, сеньор? Только в боку у меня иногда покалывает, а ведь там, как она сказала, почки. И еще меня удивило, как она смотрела на вас – точно хотела съесть живьем. Весьма двусмысленный взгляд, сеньор; клянусь крестом Иисуса, здесь что-то не так.
– Пустяки, тебе показалось.
– Отчего же тогда она глаз не сводила с вашей милости?
– Может быть, она и по лицу Ноэля хотела обнаружить какую-то болезнь? – засмеялась Агнес. – Но, по-видимому, поняла, что нет смысла искать там, где и быть не может. Это тебе не приходило в голову?
Арни ничего не ответил на это, только тяжело вздохнул.
Вскоре они покинули трактир и отправились во дворец.
Глава 13. Ландыш и земляника
Во дворе между псарней и конюшней, прохаживаясь с молоденькой горничной вдоль кустов, Арни увидел любопытную сценку. Какой-то человечек в колпаке с бубенцами забавлялся тем, что бросал собаке мяч на резинке. Едва пес раскрывал пасть, собираясь поймать зубами этот мяч, как тот немедленно возвращался в руки хозяина. Лязгнув зубами, пес недоуменно провожал его взглядом, склонив набок голову, а человечек от души хохотал над его бесплодными попытками схватить мяч.
Заинтересовался Арни или ему тоже захотелось принять участие в забаве шута, только он оставил девушку, подошел ближе и принялся наблюдать за необычной игрой. Полет оглянулся и, увидев непрошеного зрителя, застыл на мгновение, забыв про мяч, болтающийся на резинке. Пес, улучив момент, подбежал, схватил мяч зубами и был таков. Резинка оборвалась и, поскольку была привязана к руке шута, другим концом больно ударила его по пальцам.
Полет взвыл, потрясая в воздухе ладонью. Потом уставился на незваного наблюдателя.
– Всё из-за тебя, – захныкал он, состроив обиженную рожицу. – Теперь Персей порвет мой мяч, где я возьму другой? Попрошу у братца Генриха, а он заругает меня.
И он, отвернувшись, уселся на траву, с огорчением глядя на резинку.
– Ты кто? – спросил Арни, заинтригованный этим человеком и подсаживаясь к нему. – А, верно, королевский шут?
– Нет, ты не угадал, племянничек, – ответил Полет, растягивая рот, что называется, до ушей. – Я рыба.
– Рыба?.. – вытаращился саксонец. – Вот так-так… А как тебя зовут?
– Глупый человек, разве у рыбы есть имя?
Озадаченный таким ответом, Арни, помедлив, вновь спросил:
– Ты служишь королю?
– У рыбы нет хозяев, даже король не властен над нею. Для тебя это новость?
– Но ее можно поймать, и тогда она в плену.
– Дай ей свободу, корми, заботься, и она станет служить. Свобода лучше службы, а служба лучше плена.
– Ты здраво мыслишь, иным позавидовать. Сколько тебе лет?
– Кто знает, сколько лет рыбе, пойманной в реке? А ведь она так же глупа, как и я, когда бросается на приманку и заглатывает ее вместе с крючком. Так попался и я однажды на глаза королю, когда был голоден.
– Выходит, ты и в самом деле похож на рыбу? Тогда почему она молчит, а твой рот, как мне кажется, никогда не закрывается?
– Она тоже не закрывает пасть, даже когда видит перед собой сеть. Поняв, в чем тут дело, она уходит молча, зная, что возражать бессмысленно. А я не ухожу и подаю голос только потому, что хочу предупредить другую рыбу, крупнее меня. Ведь ячейка рассчитана явно на нее.
– Стало быть, над кем-то нависла опасность, и ты здесь для того, чтобы уберечь от нее?
– Кто знает, не повелел ли дурачку Создатель сыграть другую роль взамен прежней?
– Значит, настал черед, напротив, кого-то заманить?
– Медведицу. Ангел, спустившийся с небес, поведал мне как-то, что бродит она неподалеку, разыскивая свое дитя. Говоря так, пальцем мне в грудь тыкал. Не к этой ли роли подводил бедного Полета?
– Это твое имя?
– Нет. Полет – дурачок; Полет – игрушка, которую, сломав, выбрасывают. Иные, подняв, пытаются починить. У Генриха доброе сердце, игрушка ожила в его руках.
– Кто это – Генрих?
– Еще один дурачок, который золотой короне предпочитает медную. Но вот налетел бык и поддал его под зад рогами. Получив удар, обернувшись и увидев у себя за спиной опущенную голову с красными глазами, медная корона подпрыгнула и помчалась к золотой, чтобы облачиться в ее шкуру. Сделав свое дело, бык уйдет, но вскоре вернется уже в другое стадо, где станет вожаком.
Арни смотрел на странного шута, хлопая глазами и явно не понимая ни слова. Но того, кажется, это вовсе не беспокоило. Стукнув собеседника по коленке, будто старого знакомого, он неожиданно воскликнул:
– А я тебя знаю! Ты – стена, на которой висит оружие рыцаря до тех пор, пока ему не придет охота снять его оттуда. Но, похоже, недолго простоять стене: рыцарей-то двое!
– У этой стены неплохая подпорка, клянусь туфлей папы! – подмигнул Арни. – Работы у меня удвоилось, это верно, но ем-то я, брат, тоже за двоих.
И он дружески хлопнул шута по плечу.
– К тому же, ты служишь женщине, и оттого не чувствуешь веса ее копья. Зато она сразу почувствует вес твоего, хотя оно совсем не из железа, – хитро улыбнулся шут.
Оба рассмеялись. Некий барьер отчужденности, всегда присутствующий между двумя незнакомыми людьми, вмиг исчез, как смытый волной.
– Странные люди в этом городе, – сказал саксонец, – не понять, что говорят. Ты, например, – поди разбери, чего наговорил? Про быка, медведицу, медную корону… Вот и та, что в трактире, тоже несла какую-то чушь, так что не только я, но и мои господа ничего не поняли. Одиссей, Саул… ждет Самуила, с которым спустится с высоты…
– Уж не ведунья ли? Они мастерицы говорить загадками.
– Нет, эта не пыталась гадать. Только всё прятала лицо под капюшон, да глаз не сводила с молодого графа.
