Подумав так, Арни пощадил насмерть перепугавшегося любовника, особенно после того, как юная дочь кастеляна напомнила бывшему возлюбленному, что перед отъездом он не ограничил ее свободу. Впрочем, вскоре всё вернулось на прежние рельсы: узрев в таком поступке Арни его огромное благородство, великодушие и поистине рыцарскую доблесть, юная Арлета этой же ночью вновь юркнула к нему в постель.
Часть вторая. Генрих I Французский
Глава 1. Все еще в Германии
В последних числах января 1047 года оба потомка герцога Ричарда решили отправиться в дальний путь. Однако Агнес настояла на том, чтобы вначале побывать в Регенсбурге; она мечтала свидеться с матерью, которой давала обещание вернуться вместе с братом. Крюк немалый. Подумав, граф Эд дал им в сопровождение четырех рыцарей и повозку с широкими полозьями, надетыми прямо на колеса. Путь неблизкий, мало ли что могло случиться в дороге, а в санях теплая одежда, провиант и оружие. Арни, воздев глаза к небу и перекрестившись, облегченно вздохнул: слава богу, он поедет налегке.
Перед самым отъездом собрались все вместе в одном из покоев замка. Вия, сидя в кресле у очага рядом с Эдом, напутствовала Ноэля и Агнес:
– Многое уже рассказано мною о земле франков, и все же я упустила главное. Агнес, тебе следует переодеться мужчиной, но не потому, что этот наряд тебе к лицу. Власть принадлежит мужскому полу, так решил Господь, ибо женщина слаба, стало быть, должна подчиняться. Женщин запрещено посвящать в духовный сан; исключение составляют монастыри. Недопустимо женщине владеть мечом. Церковь, однако, не может этому воспрепятствовать, не имея на то прав, но сам вид женщины с копьем в руке вызывает недоумение. Античность канула в прошлое, и амазонка с луком и стрелами за плечами указывает на нечто языческое. Тем не менее, вам обоим доведется встретить у франков женщин-воинов. Их мало, но они есть. Они рождены подчинять и властвовать, к тому же весьма сильны по природе. А иные, опять же не хрупкие и не изнеженные, берут в руки меч, движимые жаждой мщения за смерть кого-либо из родственников. Однако трудно распознать в рыцаре женщину; она бережно хранит свою тайну, боясь насмешек и зная, что враг откажется драться с ней. Женщин убивают, как и других воинов, не догадываясь, чье тело скрывают доспехи. Потом, если истина всплывает наружу, рыцарь проклинает тот час, когда поднял оружие против такого врага, и спешит в церковь отмолить свой грех. Потому, Агнес, если желаешь драться, не открывай своего пола. Позже – в замковой часовне, в конюшне, за столом – можешь поступать как угодно, но желательно, чтобы при этом тебя окружали только близкие люди. Случись рядом оказаться чужому, и тебя могут поднять на смех.
Таковы франки. Женщина для них – существо низшего порядка, не смеет не только держать в руке меч, но даже близко подходить к нему. Так учит Церковь. Духовенство у франков утверждает, что женщина – существо нечистое, самый след ее ног – греховная скверна. В иные церкви нас даже не пускают, вот до чего доходит.
– Невысокого же они мнения о своих прихожанках, – хмыкнула Агнес. – Я слышала, так заведено лишь у поганых мусульман, для которых враги христианской веры и своих подданных в иных местах возводят мечети… Но как же молитвы, отпущение грехов? Лично мне на это наплевать, но остальные? Как поступают с женщинами, если они, к примеру, пришли на богослужение?
– Они стоят поодаль, не смея войти в церковь.
– А грехи?
– Их отпускают второпях, стоя на некотором расстоянии и отвернувшись.
– Черт знает, что за королевство! – выплеснула негодование Агнес, сопровождая свое восклицание соответствующим жестом. – Как у магометан. Но, должно быть, такое наблюдается лишь у еретиков?
– Как раз наоборот, – мягко улыбнулась Вия.
– Что ж, поглядим. Тысяча чертей, во мне все сильнее горит желание побывать у франков, очень уж любопытными они кажутся людьми.
– И все же женщина у них, как, впрочем, и везде, в почете, но не потому что хрупка и нуждается в защитнике, а оттого, что рожает наследника и зачастую является носителем власти. Получить руку наследницы обширных земель и высокого титула – кто из рыцарей не мечтает об этом? Оспаривая это право, они убивают друг друга, причем не только на полях сражений и в поединках: имеет место удар кинжалом из-за угла или яд – просто и без лишней траты времени. Но впрочем, – неожиданно спохватилась Вия, – не тороплюсь ли я со своим рассказом? Ведь вы, наверное, завернете в замок, прежде чем направиться к франкам? Думаю, это будет разумно.
– Нет, матушка, мы решили не делать такого крюка, – похоронил ее чаяния Ноэль. – Побудем в монастыре, а потом поживем несколько дней в городе. У Агнес там свой дом, большой, настоящий дворец со слугами. Морозы к тому времени утихнут, и мы отошлем обоз вместе с теплым бельем. Скажи лучше, матушка, что еще ты можешь добавить о Франции? Говорят, там много странствующих монахов.
– Верно, вам с ними не раз доведется повстречаться. Их следует защищать, ибо своими молитвами они служат миропорядку.
– Монахи эти – бездельники! Церковные выкормыши! – не замедлила обозначить Агнес свое отношение к черному духовенству.
Пропустив ее выпад против братьев во Христе, Вия наставительно продолжала:
– Охрана монаха рыцарем приравнивается к его исповеди, ибо молитва человека божьего искупает проступки мирской души. От молитвы монаха зависит удача, здоровье и милость Господня.
– Моя матушка добавила бы еще, что эта братия денно и нощно сражается с силами зла молитвенными песнопениями и умерщвлением плоти. И вообще, монахи находятся на высшем духовном уровне развития человечества, ибо непорочны, – усмехнулась Агнес.
– А разве не так?
– Нудно и глупо, от этого гудит в голове. Не сердись, мать Вия, но вам бы сойтись вдвоем – неплохая вышла бы пара. Во всяком случае, настоятельнице монастыря тема эта весьма близка по духу. Честное слово, Ноэль, так и хочется взять с собой твою матушку: мило поболтав об основах миропорядка, угодных Господу, мать Урсула, думаю, кое о чем поведала бы своей собеседнице.
Выразительно посмотрев при этом на брата, Агнес тряхнула головой, словно избавляясь от ненавистного ей направления беседы, и заговорила о другом, в частности, о языке франков.
Вия сообщила, что во Франции, как и в Германии, много областей и в каждой свой говор, хотя, по сути, язык везде одинаков. По этому поводу она не беспокоилась, успев уже убедиться, что Агнес неплохо знает язык франков: в замке герцога Баварского долгое время жили несколько бургундов. Как и она, они были пажами, потом оруженосцами. Ноэль тоже неплохо изъяснялся на языке восточных франков: его матерью все же была француженка, к тому же в замке жил священник из Лангра, по просьбе отца дававший уроки молодому графу.
Говорили еще долго, пока не стали слипаться глаза, а утром – ясным и морозным – простились у ворот замка. Вия вручила сыну медную флягу:
– Возьми, Ноэль, пригодится. – И пояснила, указывая обоим на свой дар: – Здесь отвар из корней и плодов лечебных растений; вылей немного в бокал с водой и смело пей понемногу – снимает хворь. А это, – она протянула еще берестяную коробочку, – корпии, пропитанные ночной росой, настоянной на травах. Приложи к ране – вмиг заживет. Здесь же комок, темный, вязкий, похожий на тесто – чудодейственная мазь от воспалений, простуды, опять же лечит раны. Не думай, что я смеюсь. Многим спасла жизнь. Твоя бабка была знахаркой: варила всевозможные зелья, помогала женщинам избавиться от нежелательного плода, могла дать мужчине силу и отобрать ее, изготовляла вино от прострелов в спине и болей в желудке, могла избавить от лихорадки, пяточных и головных болей. Умение ее ко мне перешло, я была способной ученицей. А что могу гадать, заглядывая в будущее, так то у меня от предков по линии короля Пипина. Агнес, дочка, припрячь-ка ты это у себя, – протянула она свои снадобья сестре Ноэля, – так оно будет надежнее.
