Грабители быстро огляделись. Половины отряда как не бывало, семеро всего их осталось, а эти трое все продолжают рубить, топтать копытами лошадей, и не берет их ни меч, ни копье. Даже кони им помогают! Увидев нацеленное на его всадника копье, конь Ноэля поднялся на дыбы и обрушил на врага свой смертоносный удар передними копытами. Лошадь рухнула вместе с всадником; тот поднялся, замахнулся мечом… и упал, орошая снег кровью, хлеставшей из перерубленной шеи. Это Агнес пришла на выручку брату. Скользнув презрительным взглядом по голове, валявшейся в снегу рядом с телом хозяина, она вновь ринулась в сечу, разя, как и брат, направо мечом, налево секирой.
Немного прошло времени, и некого стало разить. Оставшиеся в живых несколько всадников поспешно покидали поле боя, удаляясь на север, где темнела полоса леса.
Битва кончилась. Все трое съехались вместе, оглядели друг друга; каждый был в крови, своей и чужой.
– Тысяча чертей с дьяволом в придачу, славная была рубка! – воскликнула Агнес, оглядывая брата. – Но ты, похоже, ранен, Ноэль! Плечо! Гляди, струится кровь…
– Достал-таки один мечом, – поморщился брат, силясь приподнять левую руку. – Боюсь, долго теперь не держать боевого топора. Но цела ты, сестра, вот что важно. Как я боялся за тебя…
– Пустяки, – отмахнулась Агнес и подъехала к оруженосцу бок о бок. – Арни, чего это ты держишься за щеку? А ну, убери руку! Думаешь, не вижу, как между пальцев сочится кровь?.. Так и есть. – Она сразу посуровела, нахмурилась. – Шрам глубокий, кожа расползлась. Зашить бы, да где взять иглу?
– Есть один дом, Агнес, на краю села, – указал рукой Ноэль на чудом не сгоревшую хижину. – Едем туда. Если там остался кто в живых, мы найдем у них иглу, а нет – придумаем что-нибудь сами.
Бросив последний взгляд на место битвы, усеянное телами убитых крестьян и рыцарей, истоптанное копытами лошадей и залитое кровью, все трое направились к одинокой лачуге в два окна, затянутые бычьими пузырями.
Дверь оказалась не заперта, но внутри никого не было. Гости стали посреди помещения, оглядывая его, строя догадки в отношении обитателей. Смотреть, собственно, было не на что: грубо сколоченный стол у стены, скамья, деревянная кровать с потрескавшимися спинками, сундук в углу да открытый очаг с заслоном из кож животных для отвода дыма кверху.
Агнес подошла, склонилась над очагом, протянула руку. Обернувшись, молвила:
– Огонь загасили второпях, чтобы подумали, будто дом нежилой. Но вокруг дома нет следов борьбы и крови, значит, люди где-то здесь.
– Может быть, убежали? – спросил Ноэль, усаживаясь на кровать и снимая доспехи, чтобы заняться своей раной.
– Нет, они не такое дураки, их тут же настигли бы всадники. К тому же у крыльца не видно следов.
– Зачем же тогда выбегали другие? Впрочем, догадываюсь: лучше смерть от меча или неволя, чем сгореть живьем.
Агнес метнулась в сарай, который примыкал вплотную к дому, но кроме двух коз и нескольких кур никого не обнаружила. Вернувшись, она остановилась посреди комнаты. Прямо перед ней – крышка погреба. Поглядев на нее, Агнес усмехнулась, вытянув руку:
– Вот и ответ на загадку. Вопрос теперь в том, как заставить людей выйти оттуда.
– Ты уверена, что они там?
– Им некуда больше деться. Не ангелы же они, чтобы воспарить к небесам.
– Пожалуй, нам этот люк не открыть. Нет ни ручки, ни кольца. Как же они сами поднимают крышку?
– Подсовывают пальцы, вот выемка. – Агнес нащупала ее рукой.
– Почему же нет кольца? Ведь так удобнее.
– Не только для хозяев, но и для незваных гостей, – отозвалась Агнес. – Поэтому придется стучать и долго объясняться, прежде чем те, кто в подполе, поймут, что мы не грабители и пришли с миром.
Все вышло так, как она и говорила. Немало времени потребовалось на то, чтобы убедить людей в своих мирных намерениях и уговорить их выйти из убежища. Их оказалось трое: крестьянин, его жена и мальчик лет десяти. Поначалу общение с ними оказалось затруднительным, но постепенно они разговорились. Собственно, относилось это к хозяину, его жена и сын помалкивали, во все глаза разглядывая рыцарей и прижимаясь друг к другу.
Однако прежде всего была оказана необходимая помощь раненым. Жена крестьянина достала из сундука металлическую иглу, выкованную кузнецом, и, быстро насучив из пряжи нить, ловко зашила раны на плече у Ноэля и на щеке у Арни. Кровь перестала сочиться, Агнес смазала швы бальзамом и наложила на них повязки, обмотав одну вокруг тела, другую вокруг головы. Женщина с любопытством наблюдала за ее действиями, потом пытливо поглядела в глаза тому, кто поначалу показался ей грозным рыцарем.
– Матерь Божья! Милая… как же это ты?.. – пробормотала она, прижимая руки к груди. – Ты женщина, я же вижу… ведь вон как пальцы твои ласкают тело… а ты с мечом… в крови вся…
– Или я первая, которая взялась за меч? – сверкнула на нее гневным взглядом Агнес. – Помолчи лучше и помоги мне, видишь, тампон сползает.
Потом, когда с этим было покончено, крестьянин, не слышавший этого негромкого диалога, сказал, что это повторный набег на их селение. В первый раз они не успели добежать до ворот замка, а там вовремя не подняли тревогу. Когда опомнились и решили выступить на защиту крестьян, было уже поздно: шайка грабителей быстро умчалась. После этого люди стали покидать свои жилища; они уходили к другому сеньору, который мог их защитить. Но половина осталась, поверив хозяину замка, что он тотчас начнет возводить вокруг деревни высокий частокол. Однако строительство по каким-то причинам застопорилось, что и привело к очередному набегу.
– Где же ваш сеньор? – спросила Агнес. – Почему не видно его воинов? Разве не должен он защищать своих селян?
– Опять уехал на войну, – тяжело вздохнул крестьянин. – Неподалеку отсюда замок барона, они враждуют уже не один год. Каждый хочет сжить со свету другого и захватить его земли. Война идет повсюду, господа режут друг друга, как поросят на бойне. А всё почему? Каждый хочет стать богаче. Только пусть бы себе воевали, но зачем трогать нас? К чему убивать корову, которая дает молоко?
– Зачем же они нападают на вас?
– Чтобы ослабить того, кого считают своим врагом. Уводят скот, вытаптывают поля. Обычное явление. Таков уклад жизни. Но это бароны, людей они не трогают. Зачем, если, захватив замок, собираются стать его хозяевами? Однако кроме них нападают обыкновенные разбойники, без кола, без двора. Тем и живут, скрываясь в лесах или чьих-то замках.
– Для чего сеньор держит при себе таких людей? Много ли богатства принесут они ему? Ничего, кроме позора.
– Грабеж нынче не считается позором, – грустно молвил крестьянин. – Наоборот, чьи люди наводят страх на окрестности, тот считается самым могущественным, его уважают и боятся.
– Кто же это, к примеру?
– По ту сторону Соны – граф Бургундский, по эту – герцог.
