Во дворе шумно, рыночная площадь заполнена народом. Это горожане и крестьяне из близлежащих деревень. Они пришли сюда с целью что-то продать или обменять. Обитатели замка охотно покупают то, что им необходимо: продукты, ткани, горшки, блюда, шкуры домашних животных.
Таков замок вдовы Рено де Невера графини Адвисы при беглом осмотре, и таким его увидели сын графа Эда и дочь аббатисы Бригитты. Услышав внезапно звон оружия неподалеку, оба дружно повернули головы.
– Воины, – пояснил дворецкий. – Упражняются во владении оружием. Они бьются так каждый день, иногда насмерть, если что-то не поделили.
– Среди них и рыцари?
– Только служилые люди, милиты, а рыцарей нет. Что им здесь делать без хозяйки? Вот вернется, и они слетятся к ее двору, как саранча – за подачками, землями, доходными местами. А если ожидание затянется, помчатся грабить.
– Кого же? Своего врага?
– В большинстве случаев. Но вообще им все равно, лишь бы воевать. Таков рыцарь, ему нельзя сидеть без дела, он должен либо странствовать, либо нападать на соседние замки. Да и чем еще ему заняться, если прекратились набеги чужеземцев? Вот у вашей страны беспокойные соседи: венгры, чехи, поляки; тут не до междоусобиц. Император то и дело воюет с этими племенами, верно ведь?
Но говорить об этом не хотелось ни брату, ни сестре. Оба выразили желание отправиться на конную прогулку. Дворецкий одобрил и дал им в провожатые двух воинов, чтобы гости, чего доброго, не заблудились в окрестностях.
Вечером, в сгустившихся сумерках, вернулась графиня Адвиса. Войдя в зал и сияя приветливой улыбкой, она сразу же направилась к гостям, рассматривавшим висевшее на стенах оружие. Ее взор тотчас устремился на сына графа Эда. Глаза заискрились торжеством, улыбка стала еще ослепительнее. Потом она сделала комплимент Агнес по поводу ее дамского наряда и вышла, сказав, что должна переодеться и не забыв на прощанье подарить Ноэлю еще один пламенный взгляд.
Агнес, увидев этот взгляд, хмыкнула и пожала плечами. Потом, предоставив брату созерцать оружие, стала разглядывать ковры на выбеленных каменных стенах. Чего только не было изображено на этих коврах: и сцена битвы с драконом, охранявшим Золотое руно, и битва Ганнибала с римлянами при Заме, и сцены из Ветхого и Нового Завета. Кроме того, в этом зале напротив камина висел тканый гобелен с изображением вознесения Христа, а под ним – деревянное распятие высотой в рост человека. Агнес опустила голову и только теперь увидела на полу множество глаз, каждый из которых смотрел на нее. Она поневоле опешила, недоумевая. Потом вспомнила, что глаза эти принадлежат Аргусу; ими усыпано было все тело титана. Сколько их: сто, двести, тысяча? Она не помнила число, знала только, что служил многоглазый страж Гере, царице богов и людей. Глаз этих вчера она не видела: не позволяло освещение. Сегодня зал осветили от души.
Вскоре пришла графиня – в роскошном платье с диадемой в волосах, сияющая драгоценными камнями в браслетах, кольцах, на груди. Усевшись у камина, боком к нему, и пригласив гостей занять места напротив, Адвиса повела беседу. Она потекла в обычное в таких случаях русло: говорили о происхождении, о Германии, Риме, перипетиях путешествия. Не дожидаясь расспросов, дочь Роберта Благочестивого поведала о себе следующее: она мать Гильома I, графа Невера и Осера после смерти отца в 1040 году. Сын женат на дочери графа Тоннера Эрменгарде. Ему уже семнадцать, она на год моложе. Ныне Гильом с молодой супругой в Париже у дяди, короля Генриха. Кроме него, у Адвисы еще трое сыновей. Все они в Этампе, в замке дяди Эда. Самому старшему из них, Генриху, уже пятнадцать, он оруженосец. Его братья Ги и Роберт пажи.
После этого она выразила опасение за жизнь старшего сына, а потом и остальных, имея в виду непрекращающуюся войну с их дядей.
– Наша распря с братом Робертом Бургундским началась давно, не утихает и по сей день, – продолжала свой рассказ Адвиса Неверская. – Алчный, злой, честолюбивый, он решил отобрать у мужа половину Осера, хотя владеет огромной территорией от южных границ Шампани до графства Форэ, что соседствует с Аквитанией. Его герцогство больше Фландрии и не намного меньше Нормандии. Но уж таков этот гнусный стяжатель, единственный в своем роде из детей Роберта Благочестивого.
Словом, это и есть ваш сосед? Тот самый герцог Бургундский Роберт, о котором говорят, что он…
– Продолжайте, Ноэль, не стесняйтесь, – с грустью молвила графиня. – Ведь вы хотели сказать, что люди считают его отъявленным негодяем? Увы, это так. Нет человека, которого я ненавидела бы больше, чем своего брата, так же как нет никого, кто отзывался бы о нем более или менее лестно. Всему виной наша матушка Констанция Арльская. Жадная, мстительная, не особо привечавшая остальных детей, она вырастила из своего любимца порядочного ублюдка. Генрих, как старший среди сыновей, наследовал трон после смерти отца, а эта гадина, которая звалась нашей матерью и которую ненавидели все, вплоть до прачек и поварят, подговорила Роберта восстать против старшего брата и отобрать у него трон.
Началась война. Много воинов полегло в той битве. Генрих был разбит и запросил помощи у Роберта Дьявола. Тот подоспел, пока оба брата зализывали свои раны. А мамочка торопила, нашептывая сынку закрепить успех и сгноить брата в тюрьме. Роберт, наконец, вновь собрал войско и пошел на Генриха, никак не ожидая, что тому на помощь придут нормандцы. А когда узнал, было поздно. Испугавшись такой огромной силы, он бросился удирать. В этой войне Генрих победил, взяв Роберта в плен. Тот немедля поспешил вымолить себе прощение. Догадываясь, что дело этим не кончится, Генрих щедрой рукой сделал брата герцогом всей Бургундии. Роберт успокоился, окончательно помирившись с братом, но мамочка снова стала на него наседать, обещая подключить к делу графа Шампани и Блуа. Она и меня с Аделой и Эдом подговаривала сбросить с престола брата Генриха, выступив против него во главе рыцарей Невера и фламандских войск. Мы трое решительно отвергли ее предложение, и она, шипя на нас змеей, удалилась с угрозами в наш адрес.
– Будь я проклят, если смог бы прожить с такой женщиной хотя бы один день! – не сдержался Ноэль. – Как мог ваш отец иметь от нее семерых детей?
– Это и у нас вызывало недоумение, – ответила Адвиса, старшая из детей короля Роберта. – Мы видели, что он не любил ее, мало того, всячески избегал общения с нею. Тем не менее она рожала от него детей одного за другим. Но не потому он делил с ней ложе, что был малодушным и мягкосердечным; ему нужен был наследник, во имя этого он и жертвовал собой. Но поскольку дети во всех семьях нередко умирали, не оправдывая надежд родителей, то нашему отцу пришлось изрядно потрудиться на венериных полях. И это несмотря на то, что у него была любовница – бывшая его жена Берта де Блуа! Наша мать знала об этой связи, но спокойно закрывала на это глаза. Она, хоть и властолюбивая и жестокая, тем не менее не выказывала ревности. Ей важно было иметь детей и среди них выбрать одного, любимца. И поскольку супруг добросовестно выполнял свои обязанности, то все остальное для нее не имело значения.
– Такой тип женщины весьма редок, – заметила Агнес. – Попробуй закрыть глаза на то, как твой муж орошает своим семенем не только твое лоно, но и соседние поля любви.
