– Ваши рыцари, надо полагать, выезжают из замка для грабительских набегов. Вы уже слышали о том, как нам довелось повстречаться с такими искателями приключений.
– Увы, как ни противься, беспорядок все же выходит за пределы охраняемых графом или герцогом земель. Рыцарю скучно, он ждет от сеньора удовольствий и развлечений. Когда ему этого не хватает, он вырывается из замка, стремясь показать свою удаль: напасть на кого-нибудь, избить или ограбить. Монахи называют такие стаи удальцов «исчадием зла». С такими вы, вероятно, и повстречались у границ моего графства.
Но пора было сделать перерыв. Графиня Неверская устала, это чувствовалось. Мило улыбнувшись гостям, она предложила им прогуляться – сначала спустившись по лестнице до подземелья, где держали пленников или узников, потом по саду, освещенному факелами. У Ноэля екнуло сердце: взгляд Адвисы снова остановился на нем. В который уже раз! Агнес будто бы и не было, все внимание хозяйка замка в основном уделяла ему. Догадываясь, что это означает, он поймал себя на мысли, что и сам испытывает к этой женщине симпатию и готов, кажется, немедля ответить на ее призыв. Что будет дальше, он себе не представлял, хотя воображение и начало рисовать воздушные замки. Не сделать этого оно не могло: графиня шла от него в такой близости, что их тела едва не соприкасались. Только хотел было Ноэль немного отойти в сторону, как почувствовал ее ладонь на своей руке. Потом снова. Кровь ударила ему в голову, он уже смутно представлял себе, где они, куда и зачем идут. А графиня тем временем, медленно убрав руку, что явно указывало на ее преднамеренные действия, принялась объяснять, что было изображено на том или ином гобелене или ковре в залах третьего и второго этажа.
Агнес, возможно, и обратила бы внимание на некоторую скованность в движениях своих спутников и на внезапно наступавшее временами молчание, но что-то мешало ей. Она не заметила даже, как заалели щеки у графини, так как чувствовала, что кто-то наблюдает за ними, причем открыто, не таясь. И, смотрит, похоже, на нее одну. Она оглянулась по сторонам. Никого. Потом, услышав за спиной шаги, насторожилась и стремительно обернулась. Тот, что шел позади, от неожиданности чуть не выронил факел. Дворецкий! Удивившись и едва не рассмеявшись, Агнес спросила его:
– Ты что же, сопровождаешь нас?
Не смея говорить в присутствии графини, г-н Жером лишь кивнул в ответ, растянув губы в угодливой улыбке.
– Каждого гостя в темное время суток всегда сопровождает слуга с факелом, – пояснила Адвиса. – Иногда эту обязанность берет на себя дворецкий, если… словом, если он весьма расположен к гостям и хочет подчеркнуть свое внимание к ним и уважение. Жером, понравились тебе господа, прибывшие к нам из Германии? – обратилась она к дворецкому, оборачиваясь на ходу. – Всё ли ты исполнял как надо? Не станут они мне жаловаться на тебя?
– О, мадам, клянусь вам, господа рыцари не найдут в чем упрекнуть меня, – послышалось в ответ. – Если они уедут не скоро, обещаю вам, что они составят об управляющем замка Невер самое лестное мнение.
Графиня снова обернулась на какой-то миг, чего никак не ожидал застигнутый врасплох г-н Жером. Он любовался Агнес, хотя бы со спины, зато открыто, никого не опасаясь, и тут вдруг хозяйка поймала его вожделенный взгляд, будто застала на месте преступления! Он тотчас опустил глаза, но было уже поздно. Догадавшись, в чем дело, Адвиса быстро отвернулась, и легкая улыбка скользнула по ее губам.
Весь вечер хозяйка замка не сводила глаз с сына графа Эда. Казалось, она хочет что-то сказать ему, причем наедине, но это ей никак не удавалось, и оттого она кусала себе губы. Ее придворные молоденькие фрейлины весело щебетали в коридорах, делясь новостями и бросая красноречивые взгляды на гостей из Германии. Они представлялись им существами из другого мира, возможно даже кентаврами, прибывшими с Пелиона, чтобы похитить их
[57]. Таким, во всяком случае, они видели Ноэля. Агнес же была Меланиппой
[58].
Однако все новое всегда вызывает к себе повышенное внимание. Фрейлины храбро выступили вперед и предложили гостям принять участие в их играх, которых они знали множество. Агнес согласилась, но не захотела идти одна, а решительно взяла за руку брата. Фрейлины захлопали в ладоши от восторга. Графиня смотрела на них, видела восхищенные взгляды, чарующие улыбки и руки, которые уже тянулись к Ноэлю, чтобы, пользуясь случаем, потрогать такого великана. Улыбка медленно сползала с ее лица. Она не могла принять участие в забавах молодых: не позволяли возраст и положение. Но и запретить гостям веселиться не представлялось ей разумным: это могло дать пищу дурным толкам о ней как со стороны наяд, так и брата с сестрой. Постаравшись как можно естественнее улыбнуться, она ушла, оставив молодежь развлекаться.
Удивительно, но откуда ни возьмись появился дворецкий. Узнав, что Агнес собирается принять участие в игре, он немедленно выразил желание присоединиться. На него посмотрели с недоумением: виданое ли дело, такого никогда не было! Смущенно улыбаясь, г-н Жером мотивировал свое решение внезапной размолвкой с супругой. Его просьба не вызвала у фрейлин большого восторга, но надо было видеть, какую радость доставило ему полученное-таки согласие. Но он не глядел на юных дев, не слышал их щебетания и невпопад отвечал на их вопросы по ходу игры. Его внимание было целиком и полностью поглощено дочерью германского народа. Он не отходил от нее ни на шаг, не сводил с нее влюбленных глаз, делал все возможное, чтобы обратить на себя ее внимание. Он даже осмелился как бы ненароком пожать ей руку и отпустить довольно банальный комплимент, да не один. Наконец, когда ему выпало бежать, а Агнес – догонять его, имитируя какую-то сцену из мифов, он нарочно упал. Вдруг она споткнется об него и тоже упадет? Тогда он, снедаемый пылом страсти, обнимет ее и поможет ей встать. А если не упадет, то сама поможет ему подняться. В порыве благодарности он сможет если и не обнять ее как бы невзначай, то хотя бы припасть к ее руке. Во исполнение столь дерзновенного плана, он упал, при этом больно ушибив коленку. Но что была эта боль в сравнении с тем, что рисовало ему воображение? И он сделал вид, что ему никак не удается подняться.
Агнес подошла и, подбоченившись одной рукой, насмешливо поглядела на него:
– Э-э, приятель, оказалось, ты никуда не годный бегун! Как же тебе удалось удрать от жены, а ведь именно в этом ты нас только что уверял. Ты так же неуклюж с нею и в постели, как сейчас корчишься в бессилии на полу?
Придворные дружно захохотали. Лицо г-на Жерома пошло пятнами. Но он продолжал свои бесплодные попытки, лелея все ту же смутную надежду.
– Ну, чего извиваешься, как вьюн на сковороде? Ждешь от меня помощи? Что ж, так и быть, помогу тебе подняться. Но не обессудь, друг мой, нежностям я не обучена.
