Скрывая усмешку, Ноэль заметил:
– Хорошо, что ты этого не сделала, ведь, как мужчину, я его понимаю…
– Да? Весьма мило с твоей стороны! Может, предложишь мне задрать перед ним тунику? Да я после этого уважать себя перестану!
– Думаешь, он не справится с задачей? Быть может, ты его просто недооцениваешь?
И Ноэль снова расхохотался. Глядя на него, рассмеялась и Агнес.
– Черт бы побрал этого паука, – подсев к брату, немного погодя снова заворчала она, – проходу мне не дает. Куда ни взгляну – вижу эту слащавую рожу и глаза, которые буквально раздевают меня! Не удивлюсь, если он стоит сейчас за дверью и ждет, когда я выйду.
– Ладно, – обнял Ноэль сестру, – поговорю с ним.
– Нет, Ноэль! Ну что ты… Считаешь меня неспособной справиться с этим воздыхателем? Только как бы ненароком не зашибить беднягу до смерти. Что я тогда скажу графине? И где она найдет себе другого дворецкого?
– Положение не из легких, – вздохнув, посочувствовал брат, – ведь тебе ничего не стоит вышвырнуть его в окно или уложить на месте одним ударом. Похоже, он этого не понимает, испытывая твое терпение.
– Будь он неладен, этот осел! Кому сказать: возмечтал стать моим любовником! Услышав об этом, захохочут куры всего графства Невер. Тоже мне, посланник Амура! Нет, надо немедленно что-то предпринять: этот остолоп совсем не понимает слов. Сегодня же спрошу у графини, долго ли еще она собирается продержать нас в своем доме и этим вконец отравить мое существование. Впрочем, – Агнес игриво поглядела на брата и толкнула его в бок, – тебе это сподручнее будет сделать, братец мой, ведь ты теперь с хозяйкой на короткой ноге. Она прямо-таки вся тает, завидев тебя.
– Ну, это ты преувеличиваешь… – Улыбнувшись, Ноэль щелкнул сестру по кончику носа. – Но напоминать ей об отъезде мне кажется несколько преждевременным…
– Ну еще бы! Сравнишь разве твой холодный матрац с горячей постелью госпожи Адвисы! Не пойму только, что ты в ней нашел? Ведь она гораздо старше тебя, чуть не в матери тебе годится.
– Не тот стар, Агнес, кто далек от колыбели, а тот, кто близок к могиле. И потом, она совсем не стара, сказала, ей только тридцать пять.
– Какая же женщина скажет свой истинный возраст? Вот мне, например, двадцать шесть, но я любому скажу, что мне едва исполнилось двадцать.
– Зачем?
– Так уж устроена женщина. Боже, какие вы, мужчины, глупые. Запомни, наша сестра всегда хочет выглядеть красивой, а возраст женщину не красит. Понятно тебе? Теперь о графине. Так и быть, я сама с ней поговорю. Понимаю, как тебе хочется подольше погостить в этом замке. Не возражай, вижу. Однако поделюсь с тобой одной мыслью. Мы забыли о нашем оруженосце. Чего проще подключить его к этому делу? Пусть потолкует с мужем этой предприимчивой особы, что зовется его женой. Малый он неглупый, сумеет поставить на место любителя полакомиться женским телом. Ну, что скажешь?
– Браво, Агнес! – воскликнул Ноэль. – Наш Арни – именно тот человек, что поможет тебе. Как это я сам не догадался? Дай я поцелую тебя, моя прелесть. Ты самая лучшая сестра на свете!
Глава 7. Как оруженосец исполнил поручение
Арни вышел из сарая, отряхиваясь от сена. Вслед за ним в дверях показалось раскрасневшееся личико одной из прачек, потом выплыла и она сама. Зорко оглядевшись по сторонам, девица послала своему кавалеру полный немого обожания взгляд и, подобрав юбки, торопливо покинула обитель неги и любви.
Саксонец направился было в сторону оружейной, но тут перед ним неожиданно возникла фигура дворецкого.
– А-а, господин Жером, вот кстати, а я вас искал. Верите ли, но у меня есть к вам дело.
– Да ведь и у меня к тебе дело, милейший Арни, – обрадовался дворецкий. – Как хорошо, что мы встретились. Обошел все кругом, но тебя и след простыл. Дай, думаю, поверну к сараям, и вот…
– Представьте, я тоже ходил у сараев, пытаясь повсюду вас найти. Воистину, эта лужайка, куда выходят двери этих двух риг, – место встреч. Однако что вы хотели мне сказать? Впрочем, не утруждайте себя, речь пойдет о моей сеньоре, госпоже Агнес, не так ли?
– Боже мой, как ты догадался?
– Или вы думаете, у меня нет глаз? А у других? Полагаете, все кругом слепые? Ай-ай-ай, господин Жером, как не стыдно вам в ваши-то годы бегать за молодыми женщинами, да еще волоча за собой такой солидный семейный хвост? Над вами уже посмеиваются, не замечали?
– Посмеиваются? Неужели?.. Вот так-так…
– Ведь вы даже похудели, вот до чего дошло. За эти несколько дней вы стали похожи на умирающего кентавра, когда тот бродил по горам в поисках Асклепия
[62].
– Увы, мой друг, – печально вздохнул дворецкий, – меня постигла горькая участь отверженного скитальца, пораженного стрелой Амура: я влюблен.
– В мою госпожу? Вы? Влюблены?! – с удивлением, переходящим в возмущение, вскричал саксонец, для убедительности приложив руки к груди. – Дурную же шутку сыграл с вами бог-проказник. Нет, положительно, ваше счастье, что мы встретились. Благодарите Бога, господин Жером, что вам посчастливилось свернуть на эту тропинку, которую я как раз хотел покинуть. Знаете ли вы, на что себя обрекли? Понимаете ли, в какую ничтожную сумму оценили собственную жизнь?
– Н-не понимаю, – проговорил растерявшийся дворецкий. – Но что же тут такого? Разве отныне запрещено влюбляться?..
– Для вас – да!
– Но почему? Разве я… Ведь я…
– Святая простота! Вы – всего лишь старший среди слуг. Виданое ли дело, чтобы слуги влюблялись в господ? Скажу яснее, если вам непонятно: с каких это пор дворецкий позволяет себе влюбиться в племянницу императора?
– Как!.. – опешил г-н Жером, отступая на шаг и меняясь в лице. – Госпожа Агнес – племянница императора Генриха?..
– Нет, его предшественника. Она ведь говорила, или вы забыли? Что касается нынешнего императора, то моя госпожа – его сестра.
– Сестра… – промямлил г-н Жером. Ему вдруг стало душно; он рванул ворот нижней рубахи. – Значит, – произнес он слабеющим голосом, – и господин Ноэль тоже?..
– Император Генрих Черный – его брат.
– Всевидящий Господь! – перекрестился дворецкий, в испуге глядя на собеседника, как на судью, оглашавшего смертный приговор.
Саксонец решил усилить эффект.
– А знаете ли, кто отец той дамы, на которую посмел упасть ваш недостойный, похотливый взгляд?
Жадно ловя воздух раскрытым ртом, несчастный г-н Жером застыл, не смея вымолвить слова и со страхом глядя на оруженосца брата самого императора.
