– Боюсь, вам одной не справиться, графиня, особенно если вашим противником в споре окажется епископ, умный, конечно. К счастью или нет, но таких не так уж много как в нашей стране, так, по-видимому, и у вас. То воюют, то предаются разврату, будучи полными невеждами как церковники.
– Увы, в этом ты права, – вздохнула Адвиса Неверская.
И они направились в сторону донжона. Агнес повернулась к брату:
– Что скажешь? Удалось мне сыграть роль, которую написал для меня наш оруженосец? Надеюсь, ты не слишком скучал, слушая мои откровения. Впрочем, ты к ним уже привык.
Брат от души обнял сестру:
– Ты была неподражаема! Клянусь сандалиями Иисуса, из тебя вышел бы недурной судья или проповедник. Воистину, церковь потеряла в твоем лице лучшего своего слугу.
– Не могу не согласиться с твоим братом, Агнес, ибо умом ты превзойдешь любого церковнослужителя, – сказала графиня. – Где ты обучалась? Кто научил тебя так рассуждать?
– Моя мать! – с гордостью ответила дочь аббатисы. – Чего бы я стоила, если бы не смогла заставить людей уважать ее в своем лице, благоговея перед ее светлым умом. И потом, – прибавила она с улыбкой, переглянувшись с братом, – разве могла бы я совершить все это, не будь на то соизволения Господа нашего Иисуса Христа? К тому же, кто посмеет возразить дочери верховного епископа?
И она озорно подмигнула оруженосцу, молча шагавшему позади.
Наконец решили отправляться в дальнейший путь. И тут Адвиса Неверская неожиданно вызвалась сопровождать своих гостей. Причин к тому было несколько. Во-первых, из Этампа приехал ненадолго ее сын Генрих. Он намеревался пробыть в Невере около месяца на правах полноправного хозяина. Во-вторых, графиня мечтала повидаться со старшим сыном Гильомом, а заодно погостить у своего брата в Париже. В третьих, она попросту обезумела от любви к сыну графа Эда, хотя была уже далеко не молода. Но что такое возраст? Имеет ли он какое-нибудь значение, если в груди бушует тайфун страстей, глаза источают пламя любви, а губы жадно ищут поцелуев? Ко всему прочему, графиню сопровождал внушительный эскорт, а это, по ее словам, отнюдь не маловажное обстоятельство в дальнейшем путешествии.
Графство Корбейль, где могила его основателя, – вовсе не домен короля; чтобы попасть туда, надо пересечь сначала графство Гатинэ, дорога туда идет правым берегом Луары. После Гатинэ начинается полоса королевских владений, но на этих землях тоже неспокойно: бароны грызутся друг с другом, попутно нападая на странников и торговцев. Разбойничьи отряды бывают численностью до двух десятков человек. И графиня сказала, что ее эскорт будет не меньшим. Помимо этого, она напомнила, что была знакома с покойным Можером Нормандским, первым владетелем этого графства, которое ему подарил Роберт Набожный. Правда, ей не пришлось присутствовать на похоронах сына герцога Ричарда, но им без труда удастся найти его могилу: с мадам де Корбейль Адвису связывают дружеские отношения, и она, разумеется, проводит гостей к фамильной усыпальнице.
И в середине апреля маленький отряд, состоявший из двадцати пяти всадников, тронулся в путь.
Глава 9. Фамильный склеп графства Корбейль
Путешествие прошло без каких-либо приключений, если не считать нескольких разбойничьих отрядов, явно намеревавшихся произвести нападение. Но количество всадников внушало опасение, и отряды эти так же внезапно исчезали в лесах или скрывались за холмами, как и появлялись. Наконец в двадцатых числах апреля, проехав через Гатинэ и узкую полоску королевских владений восточнее Блуа, кавалькада попала на земли маленького графства Корбейль.
При Гуго Капете эта территория принадлежала графу Блуа, но один из вассалов короля построил здесь замок и при поддержке суверена сумел отстоять деревню Корбейль и угодья вокруг нее. Но вскоре он погиб, а жена умерла от болезни, и хозяйкой замка стала их дочь. Можер Нормандский, к тому времени овдовев, встретил ее как-то в Париже, куда она приезжала по случаю бракосочетания одного из своих родственников. У Луизы де Корбейль, надо сказать, было немало претендентов на ее руку и сердце. Можер знал об этом. Ее уже хотели было сосватать за некоего состоятельного барона, однако нормандец расстроил эти планы. Убедившись, что прелестная графиня испытывает к нему симпатию, он, недолго думая, пошел к королю. Роберт, горячо любивший своего троюродного брата и помнивший все его заслуги, немедленно дал согласие на брак, перечеркнув этим самым матримониальные планы барона. Тот пожелал биться с Можером, хотя и король, и друзья не советовали ему вызывать на поединок такого бойца. Их опасения оправдались. Можер ранил соперника, но из великодушия не стал его добивать. Тот, оправившись от раны, подослал к нормандцу наемных убийц и сам же их возглавил. Можер зарубил всех четверых, а барону напоследок снес голову с плеч.
Так он стал хозяином Корбейля, оставив замки Мортен и Бовэ, после смерти первой жены Изабеллы, взрослым уже сыновьям. Луиза де Корбейль родила ему сына и дочь, которая к этому времени была замужем за виконтом де Шавено. Ее брат Эрман был оруженосцем у графа Шампанского.
Каково же было удивление Луизы, когда она узнала, что стоящие перед ней два рыцаря – внуки ее покойного мужа. Однако ее поразило не то, что оба они огромного роста и обладают, несомненно, недюжинной физической силой. Ее сын и дочь, оба статные, роста выше среднего, тоже пошли в отца, в этом не оставалось сомнений. Но она прямо-таки всплеснула руками, узнав, что эти двое прибыли из Германии. Они поведали ей свою родословную, и она долго еще смотрела на них широко распахнутыми глазами. Она знала о любовных похождениях Можера при дворах короля Гуго и герцога Ричарда, не удивлялась его изменам, уже будучи за ним замужем, но пришла в изумление, узнав, что ее покойный супруг не обделял своим вниманием и соседнее королевство. Правда, тогда он был еще молод.
На кладбище, что близ церкви Сен-Бенуа, в день св. Георга было совсем немного народу: моросил дождь, временами налетал ветер. Средь могил, в самом центре захоронений высилась фамильная усыпальница графов Корбейль, где покоился вечным сном родоначальник династии – Можер Нормандский, сын герцога Ричарда Бесстрашного.
Перед входом все четверо – Луиза, Адвиса, Ноэль и Агнес – остановились, осенили себя крестным знамением, оглядели фасад гробницы. В длину она тянулась примерно на полтора десятка футов, была увенчана фронтоном
[69] с глухим люнетом, в глубине которого виднелась скульптура, изображающая архангела Михаила, покровителя Нормандии. По всей длине фриза – гипсовые изображения голов животных, перемежающиеся с различными арабесками
[70]. Между двух колонн по бокам, увенчанных остриями копий, под фризом, высотой в рост человека – три пилястры с каннелюрами
[71]. Меж пилястр – глухие полукруглые арки, называемые еще ложными. Справа от последней арки, на расстоянии фута от угловой колонны – дверь, над ней тимпан
[72] с гербом Нормандии – двумя леопардами в червленом поле. К этой двери и подошли все четверо, один за другим.
