Все это и высказала Адвиса, прибавив, что ни за что не поедет одна. Да и брат выразит недовольство, узнав, как она поступила: отправила домой внуков самого Можера, норманнов, родственников герцога Вильгельма! Этого король не простит своей сестре.
Доводы были вескими и рассчитанными прежде всего на любопытство Агнес, как женщины. Что касается Ноэля, то он был на все согласен: за него решали полные любви глаза Адвисы и ее горячая рука, словно приросшая к его руке.
Делая ставку на любознательность сестры, графиня не ошиблась. Правда, Агнес не интересовали ни танцы, ни женские наряды, ни правила этикета. Сжимая кулаки, она спросила:
– А устраивают ли рыцари при дворе короля Генриха состязания? Я хочу узнать, крепко ли они держат в руке меч, хорошо ли владеют им? Словом, я желаю драться! Пусть знают при дворе Генриха Первого, каковы воины Генриха Третьего!
– О, у короля всегда найдутся бойцы, готовые постоять за честь и славу французского рыцарства, – ответила графиня. – Недостатка в рукопашных схватках не будет, уверяю тебя, Агнес. Война – удел рыцаря, он не может жить без этого и ничего больше делать не умеет, как махать мечом и поджигать чужие замки. Он груб, тщеславен, порою вовсе безграмотен. Таким его сделал образ жизни. Однако во дворце все подчинено этикету. Генрих строго следит за этим. Но стоит выбраться за стены Парижа, как король и его вассалы буквально звереют. Он ведь без конца воюет, мой Генрих. Им руководит стремление к сплочению, объединению феодалов под своей властью. Вот и выступает в поход, чтобы наказать кого-то, посмевшего восстать против него, или отобрать то, что тому не принадлежит, прибрав эти владения к своим рукам. Как правило, это случается, когда вассал нарушил клятву верности. После этого его называют предателем.
– Но ведь сюзерен тоже может обмануть, – возразил Ноэль. – Что стоит ему презреть свои права сеньора и не ответить взаимностью на добросовестность вассала?
– Такое порою наблюдается, ибо сюзерен может запутаться в своих обещаниях или не в силах их выполнить. Но не будем забывать о том, что он только обещал, вассал же давал ему клятву. Нарушив ее, он подлежит наказанию. Таков закон. Однако по вашим лицам я вижу, друзья мои, вы оба согласны составить мне компанию в поездке. Этим вы отвечаете мне взаимностью, ведь я в свое время тоже вызвалась быть вашим спутником. Вот мы и выполнили наши с вами обоюдные обязательства, хотя и не давали друг другу никаких клятв. Не правда ли, такой подход к делу служит достаточным основанием для любви и доверия между нами? А это как раз то, о чем я только что говорила.
Возразить на это было нечего; новое путешествие оказалось неизбежным. И графиня тонко дала понять брату и сестре, что, как ни крути, это их долг чести. Поэтому рано утром в один из погожих дней конца апреля кавалькада вновь тронулась в путь, но теперь уже по направлению к Парижу, городу, где жил король Франции Генрих I. Агнес на сей раз решила остаться неузнанной и облачилась во все мужское, взяв себе имя барона Харальда фон Эгисхайма.
Глава 10. В Париже
Они переправились по мосту и поехали левым берегом реки. Сена, искрясь на солнце, поднимавшемся над Меленским лесом, задумчиво несла свои воды к морю. Ее берега уже оделись молодой травой и запестрели первыми цветами. На пригорках и в полях стояли одинокие сосны, лениво шевеля вершинами, похожими на капители огромных колонн, а в низинах, набравшись сока, дружно зеленели ива и ольха вперемежку с кустарником.
Созерцая эти отрадные картины пробуждения природы от зимней спячки, каждый из всадников думал о чем-то своем, как вдруг вдалеке послышался звук охотничьего рога. Тотчас из близлежащего леса выбежал крупный олень и помчался было к реке, но, увидев людей, повернул вправо. Следом за ним галопом несся всадник, натягивая лук. Вот он пустил стрелу, но, похоже, мимо цели. Он снова натянул лук.
– Едва ли попадет, – произнес Ноэль, внимательно наблюдая за погоней. – Зверь далеко.
– Зато крупный, трудно промазать, – отозвалась Агнес.
Она оказалась права. Олень споткнулся, еще раз, потом упал на передние ноги, точно они у него внезапно подломились, и повалился на бок. Всадник спешился и, вытащив меч, направился к нему. Олень, казалось, не подавал признаков жизни. Но, едва человек подошел совсем близко, животное вскочило на ноги и, выставив рога, устремилось на него. Бедняга не успел даже взмахнуть мечом, как олень боднул его, широко взмахнув головой. Охотник отлетел на добрых 15–20 футов, выронив меч. Пока он поднимался, олень, кося на него черным глазом, приготовился к атаке: вновь наклонил голову с ветвистыми рогами и ударил копытом землю. Человек глянул на него и, вскричав, в страхе бросился бежать. Ему бы на коня да шпоры в бока, но путь был отрезан. Животное догоняло врага с твердым намерением расправиться с ним, поддев рогами и добив копытами.
Возможно, так все и случилось бы: охотник остановился и стал ожидать своего преследователя с кинжалом в руке, однако догадываясь, что ему уже ничто не поможет. Он уже приготовился к смерти, как вдруг зверь резко прянул в сторону: на него летел всадник, отрезая ему дорогу к охотнику. Олень остановился, увидев, что этот всадник спешился и идет прямо на него. Он вновь ударил копытом и устремился на нового врага, спокойно поджидавшего его без оружия. И тут перед ним неожиданно выросла преграда. Он уперся рогами, пытаясь сдвинуть ее или уничтожить, но человек огромного роста держал его за эти рога, не давая ни сдвинуться с места, ни крутнуть головой. И все же ему удалось вырваться, ударив человека копытом. Но врагом был не этот, а другой, за которым он гнался, потому что тот причинил ему боль, ранив стрелой. И олень, не обращая внимания на Ноэля, снова ринулся на охотника, желая отомстить, выпустив тому кишки.
И опять он в недоумении встал, тараща глаза. Другой человек теперь держал его за рога, такой же огромный, как и тот, первый. Зверь попробовал снова вырваться, да не тут-то было: противник был начеку, не дал ударить себя копытом. К тому же и силы животного были уже на исходе: стрела больно жгла тело, и оно теряло кровь. Агнес тем временем, вцепившись в его рога одной рукой, достала кинжал и вонзила лезвие зверю в грудь. Потом полоснула по шее. Олень обмяк и завалился набок, испуская предсмертные хрипы. Минута – и он замер, дыхание остановилось.
Подошел Ноэль, встал рядом с сестрой. Оба глядели на поверженное животное.
– Почему же ни один из вас не вытащил меч? – спросил охотник, подходя к ним. – Черт побери, ведь этак вы здорово рисковали.
– Меч покидает ножны, если перед ним враг, а не зверь, – ответила Агнес.
В это время к ним подлетел всадник, на всем скаку осадил коня.
– Сними головной убор перед королем, рыцарь! – грозно крикнул он, глядя на Агнес.
Она нахмурила брови, бросила на него сердитый взгляд:
– Кто ты такой? По какому праву приказываешь мне?
– Я брат короля!
– А я брат императора, и твой указ для меня – ничто.
