Сегодняшний «беспредел» властей и преступных группировок не уступает и даже превосходит то, что было в Сьерра-Лумпу, думала Надежда. А эти дерзкие убийства и похищения людей? Это трудно осмыслить нормальному человеку. Но действительность такова, что ты должен жить в этих условиях… Главное, что изменились люди. Они стали видеть все сквозь денежную призму…
Вот только вчерашние события не вписывались в эту картину… Почему совершенно незнакомый человек рисковал свой жизнью? Этот вопрос долго не давал ей уснуть накануне. И проснулась она с этой же мыслью…
Они встретились у входа в больницу (перед этим Надежда Георгиевна зашла на рынок и купила фрукты, соки, сладости). В отделение они поднялись, накинув на плечи халаты. Постовая сестра указала им палату, в которой находился Арсланов.
– Он лежит справа у окна, – уточнила она. – Ему можно все кушать. А вот вставать с постели пока не разрешают. Да и долго находиться у него не стоит, это может его утомить.
Они вошли в палату, в которой было три койки. Поздоровались. Трое больных ответили приветствием, но повернулись к двери только двое. Справа у окна лежал человек с забинтованной головой. Он никак не отреагировал на приход гостей. Надежда Георгиевна первой подошла к его кровати и спросила:
– Это вы Арсланов?
Человек с забинтованной головой медленно повернулся.
– Надежда! Ты?.. – хрипло простонал он.
Надежда Георгиевна молча осела на пол…
Эпилог
Вот так совершенно неожиданно семья Карповых воссоединилась и вновь обрела своего мужа и отца. Вадим Михайлович вернулся из больницы в квартиру, в которой он не был ни разу. Его семья переехала на родину в Астрахань после того, как официальные источники сообщили Надежде Георгиевне о том, что никаких надежд на возвращение мужа больше нет.
В квартире многие вещи были Вадиму Михайловичу хорошо знакомы, но были среди них и такие, которые он увидел впервые. В первый же день его заинтересовала фотография, стоявшая в рамке на тумбочке. На ней были запечатлены сын хирурга и молодой человеком с русыми волосами, в очках и с амулетом на груди. Странное изделие висело на веревочке, и очень напоминало голову кобры.
– Кто этот человек? – спросил Вадим Михайлович жену.
– Андрюшин друг. Они вместе учатся в университете, – ответила Надежда Георгиевна. – Очень хороший парень. Только ему не повезло. Когда он служил в Чечне, был контужен и ранен в ногу и в поясницу.
Вадим Михайлович опустился в кресло, и перед ним проплыли картины тех далеких дней, когда он вытаскивал этого парня из-под обстрела в Грозном…
Вечером сын пришел вместе со своим другом.
Когда все сели за стол, Вадим Михайлович спросил у Евгения, откуда у него этот странный амулет.
– Его мне подарил человек, которому я обязан жизнью. Он очень рисковал, спасая меня. Я бы многое отдал, чтобы увидеть его! – задумчиво произнес Евгений.
– Это было на окраине Грозного в 1996 году? А затем тебя выхаживали в Молокосовхозе номер один? – уточнил Вадим Михайлович.
– А вы откуда… – Евгений запнулся и внимательно посмотрел на хирурга. А затем схватился за голову и закричал: – Ну как же я, дурья башка, сразу не узнал вас! Ведь это вы? Вы!
* * *
Говорят, хорошо все, что хорошо кончается. Добром закончилась и наша история. Хотя закончилась ли? Герои этого повествования живут и работают рядом с вами, дорогие читатели. Может, потому и не рухнул еще безвозвратно наш общий дом, что живут в нем такие простые и надежные русские люди…
Перстень Луизы
1
Только что закончилась экстренная операция, на которую хирургическая бригада была вызвана в полном составе.
Анестезиолог уже собирался домой, когда дверь ординаторской открылась, и в нее вошел фельдшер скорой помощи Андреич, опытный медик, прошедший всю войну.
– Множественные ранения и побои, – меланхолично произнес он.
– Чего?
– Да всего! Крепко парню досталось.
Андреич словно не видел раздражения анестезиолога. Всю неделю того вызывали на операции почти каждую ночь, и диагноз этот – «множественные ранения и побои» – надоел ему хуже горькой редьки.
– И, конечно, пьяный? – иронично осведомился врач.
– Не пьяный, а странный! – в тон ему ответил Андреич. – Больше тридцати ран на руках и ногах, но все неглубокие. Кроме того, уйма синяков и ссадин.
– Кто ж его так отделал? – вмешался хирург. – Он в сознании?
– Да. Но молчит, как партизан.
– Ладно, давайте на осмотр, – скомандовал хирург, заканчивая писать протокол предыдущей операции.
Когда он вошел в перевязочную, обнаженный пациент лежал на столе, а его окровавленная одежда валялась у входа, в углу.
«Да на нем живого места нет! – удивился видавший виды хирург. – Такое ощущение, что кто-то намеренно нанес множество болезненных, но не смертельных ударов». Однако лицо пострадавшего с заплывшими от ударов глазами и разбитыми губами было безучастно.
– Что с вами случилось? – произнес хирург.
Молчание.
– Как ваша фамилия? Где вы живете?
Наконец пострадавший разлепил опухшие губы:
– Я Виктор Иванович Федотов, кладоискатель.
– Во дает! – восхитился анестезиолог. – Хватит сказки рассказывать! Ночь на дворе, а тут с тобой возись, водкоискатель! Сколько принял на грудь, герой?
Однако перегаром от пострадавшего не пахло.
– Звони в милицию, Саша, – остановил расходившегося анестезиолога хирург.
– Не надо, – прохрипел избитый. – Пишите: Федотов, 1928 года рождения. Постоянного места жительства не имею, хотя прописан в Калининграде по улице Каштановая Аллея 10, квартира 4. Я кладоискатель, не вру. Нас таких в области всего восемь, и говорить можем не все.
– Почему?
– А и Б сидели на трубе. А упало, Б пропало, что осталось на трубе? И – работник КГБ… – Федотов попытался улыбнуться разбитыми губами. – Дайте воды.
– Какая тебе вода? – прервал его анестезиолог. – Может, тебе не воду, а наркоз сейчас давать придется!
– Не придется, – отозвался хирург, заканчивая осмотр. – Перевязка и наблюдение. А все же, кто вас так?
Пострадавший отвечать не торопился. Наконец выдавил:
– Проклятое кольцо! Напарник правду говорил…
И снова замолчал.
Заговорил он на следующий день, когда хирург Вадим Николаевич, осматривая послеоперационных больных, зашел и в палату, где лежал Федотов. На вопрос о самочувствии тот ответил просьбой позвонить по телефону.
– У нас телефон не работает, – соврал Вадим Николаевич.
