Разговор зашел о местных достопримечательностях и, конечно, о том месте, где они сейчас находились. Ведь здесь, в Тильзите, на плоту посреди Немана, был заключен мир между Наполеоном и Александром I – мир, который закончился в 1812 году… Вспомнили и другую Отечественную войну, прогремевшую здесь совсем недавно. Пожилой гость из Германии поскучнел и, облокотившись о парапет набережной, задумчиво глядел на хмурые воды Немана. Один из молодых немцев – Пауль – доверительным шепотом рассказал собеседникам, что у семьи господина Штюрмера здесь, в Восточной Пруссии, было поместье и дом в городе. Они вчера осмотрели это здание, которое подлатали после войны, но и теперь оно в самом жалком состоянии, как, впрочем, и множество других старинных домов. Почему? Немец спросил это таким наивно-простодушным тоном, что Владимир Иванович только крякнул.
– А вот у заместителя мэра об этом и спросите! – нашелся Вадим Николаевич и незаметно подмигнул своему облегченно улыбающемуся начальнику.
К общему разговору присоединился и Штюрмер. Оказалось, что он не просто любовался Неманом, а пытался разглядеть железнодорожный мост за излучиной реки. Когда-то там располагался завод его отца, выпускавший высококачественную бумагу.
– Он и сейчас на прежнем месте, – сказал Владимир Иванович. – Целлюлозно-картонный комбинат, одно из главных предприятий области.
За разговором они не заметили, как к стоящей поодаль фрау Байер подошли двое молодых людей и, воровато оглядываясь по сторонам, о чем-то с ней заговорили. К тому же в это время на роскошном черном лимузине подкатил заместитель мэра. Он был не один, а в сопровождении двух женщин и мужчины.
– Знакомьтесь, – барственным движением чиновник указал на прибывших с ним. – Это представитель Госкомрыболовства господин Иванов с супругой Антониной, это переводчица Ирина. Собственно, из-за встречи с ними я и задержался. Изви…
Он не успел договорить, остановленный неожиданным криком немецкой гостьи.
– Das ist mains! Das ist mains!
[14]
Фрау Байер зашаталась и упала на мостовую, ударившись головой о бордюр. Один из беседовавших с ней молодых людей пытался разжать ее правую руку, судорожно сжатую в кулак.
– Стой! – заорал первым вышедший из ступора заместитель мэра. – Милицию! Скорую!
Он выхватил сотовый телефон и начал суетливо нажимать на кнопки. Молодые люди, услышав его слова, бросились наутек.
– Ну вот, и милиции не нужно! – усмехнулся Иванов.
Не пришлось вызывать и скорую. Врачи быстро привели фрау Байер в чувство. Рана на голове оказалась неглубокой. Оставалось единственное опасение – на сотрясение мозга, но это можно было проверить только в больнице. Решено было везти немку прямо в отделение Вадима Николаевича. И тут из-за спины мужа вынырнула гостья из Москвы и кинулась на шею хирургу:
– Здравствуйте, Вадим Николаевич! Здравствуйте, мой спаситель!
Все оторопели, но тут Антонина, та самая Антонина, которую когда-то оперировал и учил ходить Вадим Николаевич, оторвалась от врача, обвела всех сияющими глазами и сказала мужу:
– Помнишь, Коля, я тебе рассказывала про чудо-доктора, что меня здесь к жизни вернул, ноги мои оживил? Это он!
Она снова благодарно прильнула к хирургу.
– Боже мой! Тоня Ковалева? – опомнился Вадим Николаевич.
– Только уже не Ковалева, а Иванова! – лукаво улыбнулась женщина и взяла под руку мужа. – Иванова, жена Иванова.
– Вот так встреча! Ну и ну! – вытирая пот со лба, покачал головой заместитель мэра. – Надеюсь, на сегодня неожиданности кончились?
Чиновник оказался никудышным пророком, потому что цепь неожиданных встреч только начала разматываться…
11
Следующая из них состоялась через какой-то час. Фрау Байер (она пребывала в полуобморочном состоянии и повторяла только, что крепко зажатый в ее ладони перстень – это фамильная драгоценность) тщательно обследовали. Ничего серьезного не обнаружилось.
Вадим Николаевич, пользуясь тем, что неожиданно оказался на работе, наскоро пробежался по отделению и вдруг услышал перебранку в мужском туалете. Санитарка Берута ругалась с больным, которого за глаза звали «татуированный» (он и в самом деле был разрисован самым причудливым образом). Еще бы: на «воле» он провел времени меньше, чем в зоне! В выражениях обе стороны не стеснялись. Вадим Николаевич очень быстро понял, что санитарка много раз делала замечания своему нынешнему противнику, который повадился курить в туалете. Пообещала водой окатить. И наконец обещание осуществила!
Согнав с лица невольную улыбку, Вадим пригрозил нарушителю больничного режима досрочной выпиской. Мягко пожурил и санитарку. Берута выслушала его, поджав губы. По выражению лица было понятно, что в случае чего такую воспитательную меру она применит опять. Решительная старуха! Хотя по паспорту лет ей еще и не так много. Но жизнь помесила ее изрядно…
Впрочем, о судьбе Беруты Вадим Николаевич знал немного: ровно столько, сколько рассказал ему коллега – главный врач психо-неврологического диспансера. Молодая литовка сидела (и долго сидела!) за бандитизм. Больше того, была она далеко не рядовой преступницей… Потом – нервный срыв, и снова жизнь за забором – в диспансере. Наконец придя в себя, Берута начала добросовестно и в охотку работать в подсобном хозяйстве. Главный врач порекомендовал ее для работы санитаркой в отделении Вадима Николаевича.
Хирургическое отделение нарадоваться на нее не могло: санитарок не хватает, а она пашет за троих, безотказно выполняя самую грязную и тяжелую работу. У Вадима Николаевича было даже такое ощущение, что Берута словно какой-то обет выполняет. Что она и подтвердила, однажды обмолвившись, мол, хоть часть грехов за это Господь простит… А вообще побольше бы таких раскаявшихся!
От этой мысли отвлек дежурный терапевт, попросивший срочно посмотреть больную с острой болью в животе. Ее соседка по палате показалась Вадиму Николаевичу знакомой. Осматривая пациентку, он пытался вспомнить, где и когда мог видеть эту немолодую уже женщину. И наконец вспомнил. Высказав коллеге свои соображения по ходу лечения больной, он повернулся к пожилой даме:
– 2002 год. Дубровка.
– Откуда вы знаете? – на лице женщины появилась растерянная улыбка.
– Я тоже там был, – односложно ответил Вадим Николаевич.
– А ведь меня там чудом спасли. Только спаситель чудной оказался. Я его потом нашла, того врача скорой. А он отмахивается: не я, мол, не того благодарите!
– А где же ваш диковинный перстень? – перебил ее хирург. – Я ведь его тогда хорошо разглядел.
– Так это были вы, доктор? – спазм перехватил горло женщины, и слова благодарности вырвались из него скомканными: – Господи… Спасибо… Век помнить буду…
– Ну-ну! – похлопал ее по руке Вадим Николаевич. – Плакать вовсе ни к чему.
