Оскаленный продолжал смотреть на реку.
– Пацаны базарят, ты в Карне тоже на несколько дней зависал… Похоже, с этой же телкой… А у них проблемы были…
– Она не телка! – вспылил Ворон. – Какие проблемы? Кто это базарит? Джузеппе метлой метет? А ты что, предъявить мне хочешь?!
– Да ты что, Ворон! – отшатнулся Оскаленный. – Я просто тебе цинканул, чтобы знал: было такое шипенье, я его пресёк…
– Ладно, я понял! – смягчил тон Ворон. – Всё, проехали! По делу что?
– На две фуры товар уже есть, – сказал Оскаленный. – Третья будет готова послезавтра к вечеру. Но с ней небольшая проблема…
– Какая? – насторожился Ворон.
– Серёга, постоянный напарник дяди Миши, основного водилы, на этот рейс поменялся с другим. У него там семейные проблемы…
– С кем поменялся?
– С каким-то Сашком.
– Что за Сашок?
– Молодой, – пожал плечами Оскаленный. – Никто про него толком ничего не знает.
– А дядя Миша что говорит?
– Говорит, ничего, мол, страшного, пусть едет Сашок.
Официант принёс заказ, и они замолчали.
– Всё это как-то… – сказал Ворон, когда официант удалился.
Не найдя подходящего слова, он не закончил фразу, поддел кусок глазуньи, отправил в рот и принялся жевать с задумчивым видом.
Оскаленный, явно без аппетита, лениво ковырял жареный бекон.
– Поэтому и рассказываю. Решать тебе!
– Решу! Что еще?
– Губатый назначил встречу насчет железок. Вечером.
– Хорошо! Еще?
– Бешеный пацанов подготовил. Надо отобрать.
– Хорошо! А что по моему поручению лично тебе?
– Есть один чел, – кивнул Оскаленный. – Бывший опер с уголовки. Ковалев, погоняло «Кузнец». Недавно на пенсию вышел. Задрала служба, говорит, выслуги хватило для пенсиона… А вот бабок не хватает. Охранником теперь на базаре, щипачей гоняет. Но тоже недоволен. Я с ним побазарил, удочку слегонца закинул… В общем, он темой заинтересовался. И говорит, есть у него на примете бывший участковый, и ещё пара-тройка хороших агентов сохранилась…
– Вот и хорошо, – кивнул Ворон, отхлебнув чаю. – Вот мы его как раз и испытаем. Пусть этого Сашка пробьёт: что это за неожиданная постанова такая?!
– Понял! – ответил Оскаленный и встал. – Ну всё, тогда я пойду?!
Ворон поставил чашку и тоже поднялся.
– Да… – словно что-то вспомнив, сказал он. – А не знаешь, кто из братвы был вчера в «Адмиральском»?
– Почему не знаю? Ты же сказал, что сюда собираешься, я тебя прикрывал…
– Ты же видел, кого я провожал сегодня?
– Видел.
– К ней вчера кто-то тут приставал, за руки хватал, в машину тянул… Хочу знать – кто?
Оскаленный пожал плечами.
– Центровые были…
– Центровых видел, они ни при чем.
– Речпортовские заезжали. Недолго сидели, перетерли тему и быстро уехали. А кто приставал к тел… к девушке, не знаю.
– А кто у них был старшим?
– Лоцман.
– Глаз у него так и не открылся?
– Как он откроется, если нерв перерезан?!
– Ну, ладно. Бывай!
Оскаленный ушёл, а Ворон снова сел за стол и долго смотрел на реку. Потом заехал в офис, где томился Джузеппе.
– Ну, что мне делать, Ворон? – спросил он, стараясь не смотреть в глаза.
– Не бухай и не мети метлой! Я тебя не для того с собой взял!
– Извини, шеф… Вчера перебрал, может, лишнего сболтнул… Скажи, что надо? Я все сделаю!
– Жди команды!
Джузеппе понуро вышел.
* * *
Дороги, как и вчера, патрулировали усиленные омоном наряды милиции, дважды у них проверяли документы.
– Кого они думают так поймать? – возмущался Оскаленный. – Те были в масках и перчатках, разве мы на них похожи? Или кто-нибудь из тех, кого шерстят круглые сутки, может ездить в таком прикиде? Или, может, у них в паспортах стоит штамп «Алмазы Якутии»?
– Это нас не касается, – процедил Ворон. – По крайней мере, сейчас. А когда будем везти стволы, или товар – может коснуться…
Оскаленный привёз Ворона к летнему кафе «Мороженое» в сквере на Театральной площади – матерчатому шатру в белую и красную полоску, похожему на огромную палатку с поднятыми боковинами. Внутри шатра виднелись с десяток столов, но только за несколькими сидели люди.
Ворон приказал остановиться на проезжей части, перешагнул через невысокую ограду, прошел по газону, полюбовался фонтаном: четыре мускулистых богатыря держали чашу изобилия, которая была почему-то пустой, а со всех сторон их поливали тонкими струями расположенные по периметру лягушки и черепахи. При этом он осмотрелся и, не заметив ничего подозрительного, направился к кафе.
Губатый был уже там. Он сидел за дальним от мороженщицы столиком с худощавым мужчиной лет сорока, одетым так, как будто он вышел на пять минут из соседнего дома вынести мусор: в растянутых на коленях трениках, майке-алкоголичке и сланцах. Соседние столы были пусты – может, по случайному стечению обстоятельств, а может, потому, что не все любят сидеть рядом с человеком, похожим на бомжа.
Ворон, не здороваясь, сел рядом с Губатым, напротив незнакомца, разглядывая его с нескрываемым скептицизмом.
– Это Витёк! – представил Губатый.
– Виктор! – кивнул тот.
Ворон промолчал.
– Ты не смотри так! – сказал Губатый. – Он тут рядом живёт.
– А-а-а! Ну, это совсем другое дело! – саркастически согласился Ворон. – А где его мусорное ведро?
– Какое ведро? – удивился Губатый. – Он по другой теме…
– Не нужно обо мне разговаривать, как будто меня здесь нет! – неожиданно твердо произнёс Виктор. – Вас интересует одежда, или что-то другое?
– Сходи-ка, купи нам всем по мороженому! – обратился Ворон к Губатому.
Тот послушно направился к прилавку.
– Нас интересует что-то другое, – сказал Ворон новому знакомому. – Вы знаете, что?
– Да!
– Я должен знать, каким образом и чем конкретно вы сможете помочь!
– Мой брат военный, – понизив голос, сообщил Виктор. – Имеет доступ к оружию второй и третьей категории…
– Неисправному старью?! – возмутился Ворон.
– Не только. Утерянному, а потом найденному, возвращенному после ремонта, находящемуся на консервации… Практически ничем не отличается от первой категории, может, больше потертое да поцарапанное. И то не всегда. На консервации часто бывает и первая категория – а это вообще новье, муха не сидела…
