Каникулы у школьников в этом мире гораздо короче, и позволить школьникам целых три месяца валять дурака никому и в голову не пришло бы. Занятия заканчиваются в середине июня, после чего школьники отдыхают полмесяца, а затем на весь июль уезжают в военно-спортивные лагеря — какие-то больше военные, какие-то в основном спортивные. Затем школьники опять отдыхают половину августа, и с середины августа начинается новый учебный год. Впрочем, месяцы тут не римские, так что на самом деле учебный год кончается в середине изока, а начинается в середине зарева — не уверен, что местные месяцы точно совпадают с римскими, но примерное соответствие имеется. Ну и если уж говорить о различиях, стоит упомянуть шестидневную неделю с одним выходным.
В лагере школы Данислава, где мы в этом году проводили месяц червен, то есть июль, мы были единственными четырнадцатилетками. Остальные кадеты были намного старше, что, естественно, делало унижение для наших преследователей совершенно непереносимым.
Я посмотрел на Ленку — держалась она отлично, но усталость уже проявлялось явно. Отрыв у нас был минут двадцать-тридцать, не больше, так что пора было что-то придумывать.
— Лен, тут есть подходящая речка рядом, чтобы можно было вброд перейти?
— Хочешь пройти по руслу? Трюк так себе, но попробовать можно.
— Нет по руслу не получится, тут же не горные речки. Дно илистое, течение слабое, след будет виден лучше, чем на земле.
— А зачем тогда? — заинтересовалась Ленка.
— Не болтай, времени мало. Смотри карту.
— Если севернее возьмём, в паре вёрст подходящая будет. Десять-двенадцать шагов шириной, глубина до двух локтей.
— Самое то, побежали.
Речка оказалась как по заказу, с мутноватой, почти стоячей водой, и густо заросшими кустарником берегами. Мы разулись и переправились, поднимая ил со дна, затем обулись снова, и пробежали ещё метров пятьдесят, оставляя достаточно заметные следы.
— Стой! — я поднял руку. — Снимаем обувь и возвращаемся тем же путём назад, следов не оставляем.
Мы неспешно побежали назад босиком, стараясь как можно меньше приминать траву. Русло речушки пересекала тёмная полоса взбаламученного ила, не оставляющая никаких сомнений насчёт нашего маршрута.
— Лен, сейчас перебираемся обратно и аккуратно лезем в кусты.
— Думаешь, купятся?
— А других вариантов у нас нет, нам не уйти. У них явно есть какая-то связь с группой впереди, они нас должны вот-вот перехватить. Попробуем подстрелить их на переправе.
— У меня только одна обойма, и в пистолете ещё почти полная.
— У меня примерно так же. Стреляем точно, патроны зря не тратим. Кто знает, что там дальше будет.
Пули представляли собой желатиновые шарики с краской, синяки от них оставались будь здоров. Из защиты выдавалась только лёгкая открытая каска с защитным стеклом, а разрешение свести синяки у лекарки рассматривалось наставниками как поощрение, которое надо заслужить.
Только успели как следует устроиться, как по возмущениям Силы почувствовали приближение погони. Впрочем, шума они производили столько, что мы их раньше засекли по звуку. На берег вывалились пятеро. Ленка тихонько фыркнула — выглядели они как загнанные лошади, один вообще пыхтел как паровоз. Дохляки, но, к сожалению, упорные.
— Назад, — скомандовал главный, — за кустами укрылись быстро. Они могут засаду устроить чтобы нас на переправе подловить.
Умный, это неприятно. Его надо будет в первую очередь валить.
— Конь, переправляйся и посмотри след. Если всё нормально, махни нам.
Самый запыхавшийся двинулся вперёд. Конь, да? Не рысак явно.
Конь разулся, закатал штанины, и неторопливо форсировал водную преграду. Начал обуваться обратно. Ха, да он же просто время тянет чтобы отдышаться! Командир это тоже понял:
— Конь, если ты на счёт три не побежишь, то я устрою с тобой спарринг, можно прямо здесь.
Конь заторопился, быстро осмотрел кусты на берегу и потрусил вперёд, высматривая следы. Убедившись, что следы уходят достаточно далеко, и мы не спрятались где-то рядом, замахал своим.
— Пошли по одному. — приказал командир.
Я передал Ленке образ: двое последних на ней, командира в первую очередь. На самом деле наша связь не позволяла передавать ни образы, ни тем более фразы. Просто появлялось понимание, что другой хочет сказать. Разумеется, ничего сложного передать таким образом было невозможно.
Я прицелился в первого, Ленка взяла на прицел командира, шедшего последним. Когда они добрели до середины, мы начали стрелять. Все побоище заняло несколько секунд, да они в любом случае были обречены — стоя по пояс в воде, от пуль не поуворачиваешься, и залечь тоже не выйдет.
— Ну, сосунки… — злобно выдохнул командир.
— Мальчики, не скучайте без нас, — пропела Ленка, — передавайте привет Коню, пока-пока!
Командир зарычал, от остальной команды тоже донеслось злобное ворчание. Коня видно не было — умный Конь сразу понял, что соотношение сил стало неблагоприятным, и где-то затихарился. Чувствую, ждёт его жёсткий спарринг.
Оторвавшись от невезучей команды версты на три, и высмотрев подходящее местечко, я объявил:
— Отдых полчаса, сушим обувь, обедаем без огня.
— Плохо без огня. — пожаловалась Ленка.
— Потерпи немного, с огнём слишком опасно. Вторая группа где-то в этом районе должна быть. Если бы они были далеко, те неудачники не стали бы так выкладываться.
К счастью, вторая группа не показалась, и у меня появилась надежда, что мы наконец оторвались. Терять осторожность, однако, не следовало, и мы двинулись дальше, по очереди сканируя окрестности. Сканирование Силой работало всего лишь саженей на семьдесят, и отнимало массу сил, но это был наш главный козырь, особенно учитывая, что никто ещё не знал, что мы одарённые, и работы с Силой от нас не ждали.
Последние пятнадцать вёрст мы преодолели часа за три, но за версту до лагеря я скомандовал остановиться. По условию наш забег засчитывался как успешный в тот момент, когда мы добирались до штаба. Вот это слово «штаб» вместо «лагерь» сразу наводило на мысль, что на последнем этапе нам подготовили феерическую подлянку, и хорошо, если одну. Причём скорее всего в штаб надо было войти, а не просто добраться до здания, в котором он размещался.
— Лен, нас там точно ждут.
— Да, я тоже так думаю. — согласилась она.
— Причём наверняка и в самом штабе ждут. Только в здание войдём, нас повяжут и не дадут в штабную комнату войти.
— Думаешь, настолько всё плохо?
— Не то чтобы уверен, но есть у меня такое предчувствие.
Предчувствие одарённого — это не то, от чего можно отмахнуться, и Ленка только кивнула.
