Книга Шаг второй. Баланс сил, страница 13. Автор книги Антон Демченко

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Шаг второй. Баланс сил»

Cтраница 13

— Сеславушка… в глаз дам! — неожиданно надувшись, словно воздушный шарик, буркнул Остромиров и отвернулся к окну. Вроде как, обиделся. Но действительно ли это так, или Переплутов волхв опять ваньку валяет, я не понял. Просто не смог почуять его эмоций.

Надо же, какие новости я узнаю мимоходом! А ведь раньше ни один из них даже не намекал ни на что подобное. Нет, были разговоры и объяснения о том, что, фактически, волхв Остромиров в наших исследованиях выступает эдаким инспектором от круга волхвов, следящим, дабы в процессе работы Грац сотоварищи не начудили чего-то из ряда вон выходящего. И об уравновешивании моего состояния путём изучения третьего пути волхвов тоже говорили. Но вот о том, что Остромиров был руководителем группы волхвов, полсотни лет назад полезших в южноуральскую аномалию, мне прежде слышать не доводилось. Как и о том, что он тоже понёс своё наказание за происшедший тогда инцидент, а нынешнее его "кураторство" проводимых Грацем исследований — лишь часть его расплаты. М-да. На всякий случай, я решил увести беседу чуть в сторону.

— Вышата Любомирич, Всеслав Мекленович, мы вчера утром разговаривали с князем, и я задал ему вопрос, ответа на который не получил. Может, вы знаете… — начал я, и оба мои собеседника тут же изобразили повышенное внимание. А когда я рассказал о сравнении принципов раскачки физического и ментального тела, и возможном "выхлопе" от занятия последней, задумались всерьёз. По крайней мере, Грац точно. Остромиров же полыхнул в мою сторону чем-то… неприятным, словно не удержав под контролем гнев и обиду на недавние слова профессора, но почти тут же задавил эти эмоции и покачал головой.

— Тут я ничем помочь не могу. Исследования на эту тему были официально закрыты общиной ещё пятьсот лет назад, и запрет на них, похоже, не будет снят ещё столько же, — нехотя проговорил он. — И, Ерофей, не советую тебе в это лезть. Подобные запреты община вводит лишь в тех случаях, когда опасность слишком велика. И да, просто чтоб ты знал: после "Уральского сдвига" запрет на изучение южноуральской аномалии введён не был. Было лишь решение о прекращении работы одной конкретной исследовательской группы, и только. Намёк понятен?

— А мы подобных исследований пока не проводили вовсе, — задумчиво протянул Грац и, заметив мой изумлённый взгляд, равнодушно пожал плечами. — А что ты хочешь, Ерофей? Естествознанию и философии, как серьёзным наукам, едва ли больше сотни лет. И это у нас, в стране, изначально весьма положительно относившейся к ментальному манипулированию, в отличие от тех же европейских соседей. По сути, несмотря на все успехи и прогресс, мы находимся лишь в самом начале долгого пути познания.

— Как сто лет?! Я же читал труды философов, датированные двухсотым и даже сотыми годами нынешнего тысячелетия, — начал было я, но был тут же перебит профессором.

— Труды? Философов?! Чушь! Рассуждения о природе вещей, в которых они совершенно не разбираются, да ещё и сдобренные бабкиными наговорами и дремучими суевериями, — взбеленившись было, Грац вскочил, но, словно осознав, что выпадает из привычного образа, спохватился и тут же вернулся в своё обычное флегматичное состояние. Рухнув обратно в кресло, он махнул рукой и заговорил знакомым занудно-лекторским тоном: — Я толкую о науке, а не о псевдологической болтологии, построенной на простейших аналогиях и тыканьи пальцем в небо. Да, это был необходимый, можно сказать, неминуемый этап в развитии человечества, но он пройден, и сейчас мы не можем смотреть на измышления учёных того времени, иначе как с усмешкой. Не на всё, конечно, были среди тогдашних шарлатанов и серьёзные исследователи, гении, своими озарениями создавшие основу нынешних философии и естествознания, но и они совершали ошибки, порой совершенно глупые, необъяснимые ограниченностью имевшихся у них знаний или убогостью гносеологического аппарата. Впрочем, на них оказывали серьёзное давление религиозные догматы, так что, частично, эти их ошибки и заблуждения можно списать на святош… Кстати, Вышата, вот и опровержение твоего утверждения о том, что вера не мешает учёному в процессе познания. Если бы над тем же Якоби или Ломоносовым не довлели церковные авторитеты, вклад сих многомудрых мужей в науку мог бы стать намного более весомым.

М-да, не признаёт, оказывается, Всеслав Мекленович прежних авторитетов. Совсем не признаёт. Я покосился на Остромирова, ожидая, что тот, как это уже часто бывало, вступит в полемику с другом, но Вышата Любомирич только недовольно фыркнул в сторону профессора, и отвернулся. Точно обиделся.

Впрочем, долго обижаться на что бы то ни было Переплутов волхв-колобок, по-моему, совершенно не умеет. Так что, не прошло и минуты с последней реплики Граца, уже успевшего задуматься о чём-то высоком и, несомненно, умном, как Вышата Любомирич вновь включился в разговор. Точнее, затеял беседу на новую тему, ту самую, ради которой мы, собственно, и собрались этим утром.

Собственно, я предполагал, что эти Пат и Паташон будут радеть за скорейшее возобновление работ по их проекту, ради которого, как недавно выяснилось, меня и вытащили из того мира. Но то, что эти господа будут настолько напористы в своём стремлении, я никак не ожидал. Да и с чего бы? В Ведерниковом юрте они действовали куда спокойнее, не пытались присвоить себе всё моё свободное время, с пониманием относились к тому, что у некоего Ерофея Хабарова могут быть свои планы и цели. Хотя, может, от того и давят теперь, что нынче я уже знаю, кому должен быть благодарен за спасение от смерти?

— Ерофей, ты же сам прекрасно понимаешь, чем быстрее мы начнём работу, тем быстрее будет результат, — разглагольствовал Вышата Любомирич, колобком перекатываясь из одного угла комнаты в другой.

— Понимаю, но прежде чем планировать наши встречи с группой, мне нужно хоть какое-то жильё найти, место под лавку, опять же. Потому как без подработки, на одних выплатах профессора, я тут ноги с голода протяну! — отбрыкивался я. — Хольмград — это не Ведерников, всё же. Здешние цены я уже видел… мельком, правда, но чтобы понять, насколько они выше, чем на юге, мне хватило!

— У меня есть другое предложение, — отвлёкся от своих важных размышлений Грац. — Привлечённый сотрудник в лаборатории.

Мы с Остромировым недоумённо уставились на очнувшегося профессора. Кажется, не только мне его реплика показалась… скажем так, не совсем понятной.

Обведя нас взглядом, Всеслав Мекленович тяжко вздохнул.

— Поясняю, я могу выбить для Ерофея ставку лаборанта в Хольмском университете. Его ученического сертификата для этого вполне достаточно. Жалованье, конечно, не так чтобы очень велико, но всё же это полторы студенческих стипендии отличника, плюс бесплатное проживание в преподавательском квартале.

— А полторы стипендии, это сколько? — уточнил я.

— Девяносто рублей в месяц, — тут же ответил Грац.

— Не густо. Моя лавка в Ведерниковом юрте приносила, как минимум, сотню рублей в неделю, — проговорил я с грустью в голосе. Но, о том, что названная мною сумма включала в себя доход от "школьной" торговли, упоминать не стал. Зачем?

— И сколько ты платил за аренду помещения и жилья? — тут же откликнулся профессор.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация