— Издеваешься? — прошипел князь.
— Даже не думал, — я рьяно помотал головой и тут же пожалел об этом. В черепе, как будто чугунные ядра кататься начали. Я еле успел ухватиться за спинку дивана, чтобы не рухнуть наземь. В глазах потемнело.
— Та-ак! — с неожиданной для его возраста скоростью, Старицкий метнулся ко мне и, подхватив под руку, помог сесть на диван. — Ерофей! Ерофей, ты меня слышишь?
— Слышу, — поморщившись, ответил я. — Просто голова закружилась. Сейчас пройдёт.
— Пройдёт… пройдёт… — недовольно пробормотал князь, одним мощным волеизъявлением окутывая меня сложнейшей диагностической техникой. Замер на миг и выматерился.
— Что? — вскинулся я.
— Ничего! Как тебя вчера вообще домой отпустили? — рявкнул Старицкий. — Почему не отвезли в больницу?!
— Врач сказал, что ничего кроме лёгкого истощения не нашёл, — буркнул я. — Дал пакет с травками, рассказал, как их заваривать. Что ещё надо-то?!
— Лечить надо! И тело, и голову! — ещё больше разъярился князь. — Тебе — первое, а тому недоучке-врачу — второе. Что это за коновал был?
— А я знаю? С бойцами, которые прорыв закрывали, приехал, — пожал я плечами.
— Штатный медик отряда, значит, — Старицкий на миг прикрыл глаза и, резко успокоившись, вздохнул, — моя вина. Не додумал.
— Э-эм… а в чём дело-то? — не понял я.
— Они приняли тебя за своего. А борцов с прорывами готовят так, что им для восстановления после повреждений, вроде тех, что ты вчера получил, действительно, хватило бы взвара из врученных тебе "травок". Вот только, ты их подготовку не проходил, и соответствующей крепостью организма похвастаться не можешь. И это, опять-таки, моя вина. Но кто мог подумать, что ты найдёшь ТАКИЕ приключения на свою задницу?!
— А с чего бы им принимать меня "за своего"? — нахмурился я, мимоходом вспомнив беседу со вчерашними бойцами и странное замечание одного из них, по поводу некоего "жёлтого списка внимания". О чём и сообщил князю.
— Ну да, есть такой список, — потерев переносицу, произнёс Старицкий. — В него внесены все, кто имеет какое-то отношение к потустороннему. Экзорцисты, некоторые последователи старых школ, бойцы соответствующих подразделений и специалисты-исследователи. Список исчерпывающий, хотя и постоянно пополняющийся. Разумеется, ребятам и в голову не могло прийти, что в этом перечне окажется обычный юнец, не обладающий специальной подготовкой, обязательной для всех, кто имеет дело с прорывами. Собственно, будь иначе, и ты вчера не домой отправился бы, а в больницу. И сегодня не со мной бы разговаривал, а со следователем соответствующего подразделения вёл беседу и давал подписки. И ещё бы спасибо сказал, если бы прямиком из больницы тебя не отправили в карантин.
— Оттуда я бы сбежал, — пожав плечами, произнёс я. Князь покосился, но, почти тут же ухмыльнулся и кивнул.
— Да, знаешь, я бы хотел на это взглянуть, — с мечтательными нотками в голосе, протянул он. — Ребяткам давно надо устроить встряску… а что? Это идея! Устрою им проверку боеготовности по всем протоколам.
— Только без меня! — воскликнул я, пока неугомонный князь не додумался до чего-нибудь… эдакого.
— Да куда уж тебе, — вздохнул Старицкий, извлекая из кармана пиджака зерком. — Сейчас вызову нашего домашнего доктора, пусть понаблюдает тебя. А пока он добирается, ты поведаешь мне, что же вчера у того пруда произошло. А то, отчёты, это, конечно, хорошо. Но показания свидетеля, лучше… иногда. Но ты же не будешь ничего выдумывать, правда? Исповедуйся, сын мой, полегчает. Обещаю. Только давай, с самого начала. С утра, то бишь.
Настроение у князя скачет, как у шизофреника в период обострения. А сумасшедших, как и собак, лучше не злить. Укусят ещё, потом от бешенства уколы делать… ну его, куда подальше! Уж не знаю, зачем князю знать обо всех событиях прошедшего дня, но спорить с ним я не хочу. Это почти так же опасно, как злить собаку. А уколов я боюсь. Да.
Придя к такому заключению, я занялся приготовлением чая, одновременно рассказывая князю обо всех перипетиях прошедшего дня. Как ни странно, больше всего его заинтересовало даже не описание боя с многощупальцевой тварью, а наши беседы с Остромировым. Точнее, та их часть, о которой я вскользь упомянул, вспомнив о Яговичах.
— А сам Вышата Любомирич, значит, свести тебя с ними не может, да? — с какой-то странной усмешкой проговорил князь, потягивая крепко заваренный чай.
— Я так понял, волхвы с этой братией когда-то основательно поссорились, — пожал я плечами, — так что теперь, Яговичи в штыки примут любого, кто связан с их прежними коллегами.
— Ну да, ну да, — покивал Старицкий. — Поссорились они когда-то весьма серьёзно. Впрочем, Остромиров может успокоиться, у тебя проблем с Яговичами теперь точно не будет.
— Почему это? — не понял я.
— Так ведь, вы с ними только вчера бок обок бились. А это, знаешь ли, не кот чихнул! — рассмеялся князь, с явным удовольствием рассматривая мою изумлённую физиономию. А спустя секунду, в дверь постучали. Вот и доктор. М-да!
Глава 12. Дела да заботы, здесь не до зевоты
Гимназия отменилась автоматом. Явившийся по вызову князя, доктор, оказавшийся высоким, крепко сбитым дядечкой с фигурой борца и лицом, словно вырубленным из куска гранита скульптором-примитивистом, потратил добрых полчаса на осмотр, после чего, не сходя с места, выписал мне освобождение от посещения занятий в ближайшую неделю. Я уже предвкушал и планировал свои действия на это внезапно ставшее свободным время, но был тут же одёрнут доктором, который, то ли шестым, то ли ещё каким по счёту чувством, моментально учуял мои задумки и мечты. Покой, лёгкие получасовые прогулки и никаких нагрузок. Приговорил, чтоб его. Ещё и кучу всякой зелени выписал… в смысле, трав для взваров. Как оказалось, здешняя медицина совсем не пренебрегает фитотерапией, и совсем не стремится превращать пациентов в заводы по переработке продукции химпроизводств. И то хлеб. Терпеть не могу таблетки.
— И не советую нарушать мои предписания, молодой человек, — уже стоя на пороге, прогудел глыбоподобный доктор на прощание. — Если, конечно, не желаете, чтобы неделя "отдыха" превратилась в месяц стационара под присмотром моих подчинённых. Выздоравливайте, Ерофей. Честь имею, господа!
Попрощавшись с нами, врач исчез за дверью, а я, наконец, получил возможность задать князю хотя бы часть тех вопросов, что вертелись у меня на языке, но не срывались с него в присутствии постороннего. И это не я такой умный, а у Старицкого взгляды "говорящие". Одного такого "зырка" хватило, чтобы в беседе с доктором я ограничился лишь краткими ответами на вопросы о самочувствии и ощущениях от обследования. А вот расспросы "ни о чём", что так и сыпались из врача, пришлось старательно пропускать мимо ушей, и молчать как партизан на допросе. Хорошо ещё, что пригласивший этого любопытного и странно несдержанного на язык доктора, Старицкий время от времени брал огонь на себя. Но всё равно, после ухода врача, я чувствовал себя не в своей тарелке.
