За такие деньги (ох, недешево обходится приобщение к современному искусству!) Рикке ожидала увидеть внутри нечто необычное, но «Кнудсен галлери XXII» была оборудована в лучших традициях минимализма. Простые белые стены, серый пол, никакой мебели, простые светильники, спускающиеся на кронштейнах с потолка, разделенного проводами и трубами на прямоугольники разного размера. «Уж если драть за билет такие деньги, так на пару диванов можно расщедриться!», с досадой подумала Рикке. Сама, впрочем, виновата – не обратила внимания на цену билета, когда изучала сайт. Голова была занята совсем другим, тем более что согласно расхожему мнению, сходить в музей это все равно как выпить кружку пива. Это смотря куда сходить… Можно было бы начать поиски и с более дешевого места, далась ей эта «Кнудсен галлери XXII», тролль ее затопчи! Но и разворачиваться от дверей было бы неправильно, раз уж решила, так решила.
Диваны нужны были Рикке совсем не для того, чтобы отдыхать на них во время осмотра. Шесть небольших залов, два блока по три, соединенных между собой угловатым, нарочито изломанным переходом – вот и вся галерея, обойдешь и не устанешь. Но, сидя на диване, удобнее завязать разговор с другими посетителями.
Рикке неожиданно ощутила на собственной шкуре, как нелегок труд детектива. Полтора часа любования абстрактным буйством красок и унылыми блеклыми фьордами прошли впустую, несмотря на то, что посетителей в галерее хватало, все они были какими-то чересчур деловитыми – обходили залы быстрым шагом, а, если и задерживались возле какой картины, то совсем ненадолго. Потычут пальцем в экран айфона и топают дальше. Рикке, подолгу простаивающая возле каждой картины, явно выпадала из общего ритма. Вдобавок, иероглифы, которыми подписывал свои картины китайский абстракционист, не имели ничего общего с рисунками Татуировщика, а творения норвежской пейзажистки навевали тоску.
Рикке уже собиралась уходить, когда увидела высокого мужчину в темно-сером костюме. Немного вытянутое лицо его показалось Рикке слегка знакомым. «Слегка» означало, что знакомы они точно не были, но где-то Рикке его видела. Делая вид, что любуется картиной под названием «Вид на Большую пагоду диких гусей в лунную ночь» (немного серых пятен на темно-синем фоне), Рикке краем глаза наблюдала за мужчиной, пытаясь вспомнить, откуда ей знакомо его лицо. Видимо, она делала это столь неуклюже, что мужчина обратил на нее внимание. И не просто обратил, а улыбнулся во все тридцать два великолепных зуба (уже за одну такую улыбку, должно быть, можно получить главную роль в Голливуде) и направился к Рикке.
– Госпожа Вилюмгард
[51] из «Зонтагсависен»?
Вопрос был задан в утвердительной интонации. Рикке так и подмывало кивнуть, потому что в тот момент, когда мужчина открыл рот, она узнала в нем виденного на фотографии владельца галереи Хенрика Кнудсена, но она благоразумно воздержалась и отрицательно покачала головой.
– Простите, – улыбка собеседника слегка потускнела, но оставалась все такой же радушной. – Не хотел вам мешать, но если уж так случилось, то позвольте представиться. Хенрик Кнудсен, владелец этого сарая.
– Рикке Юханссон, – ответила Рикке, подменив свою фамилию одной из самых распространенных.
– Вы художница?
– Нет, просто люблю живопись.
– Представьте себе – я тоже.
Кнудсену явно нечем было себя занять. Или тут принято знакомиться с посетителями? Обрадовавшись, что наконец-то ее дело сдвинулось с мертвой точки, да еще так удачно (от иероглифической подписи китайского художника можно невзначай, так, чтобы выглядело естественно, перекинуть мост к рисункам Татуировщика), Рикке забросила крючок.
– Но деньги вы явно любите больше, – уколола она. – Берете за вход сумасшедшие деньги, а на диванах экономите.
– Будь моя воля, то я бы пускал таких очаровательных женщин бесплатно и дарил бы им цветы, потому что они украшают мою галерею больше, чем вся эта мазня, – ответил Кнудсен, сопроводив свой комплимент церемонным полупоклоном.
– Кто же вам мешает? – задорно поинтересовалась Рикке. – Вы же здесь хозяин.
– Те, кому придется раскошелиться, затаскают меня по судам, – рассмеялся Кнудсен. – В современном обществе столько ограничений, что даже своей собственностью нельзя распоряжаться свободно, как захочется. Заяви я о чем-то подобном, как меня сразу же обвинят в дискриминации…
– Только это вас останавливает?
Так вот и стоит завязывать знакомства, посредством легкого, ни к чему не обязывающего, бессодержательного трепа. Лучший из методов.
– Только это, – подтвердил Кнудсен и посмотрел на часы. – Насколько я понимаю, мое сегодняшнее интервью не состоится, так что я могу восстановить справедливость… м-м… в частном порядке.
– Это как? – не поняла Рикке.
– Хенрик Кнудсен, свободный гражданин свободной страны, исправит ошибку владельца этой галереи. Я могу вернуть вам триста пятьдесят крон прямо сейчас или мы можем сообща пропить эти деньги в моем любимом баре. Что вы выбираете, госпожа Юханссон?
О, этот Кнудсен, оказывается, тонкий психолог! Изучал психологию или просто природный дар? Предложение было сформулировано по всем правилам психологии и на него просто невозможно было ответить отказом. При большом желании, конечно, возможно, но выглядело бы это довольно некрасиво. Да и зачем отказываться?
– Пропить сообща было бы правильнее, – сказала она, старательно имитируя колебание, – если только…
– Что «если только»?
– Если только не будет считаться, что я сама напросилась и чем-то вам обязана, – закончила Рикке.
– Ну что вы, госпожа Юханссон, – лицо Кнудсена потускнело от огорчения. – Я же сам пригласил вас и сделал это без всякой задней мысли…
Если уж говорить начистоту, то с Кнудсену Рикке могла бы и простить эти самые «задние мысли». Ей нравились высокие широкоплечие спортивные мужчины нордического типа, настоящие викинги. Ну а викинг с хорошими манерами и умными глазами – это настоящий подарок судьбы. Возможный подарок.
– Сколько вы еще планируете пробыть в галерее?
– Я уже собиралась уходить, – призналась Рикке.
– Любите абстрактную живопись? – Кнудсен окинул взглядом «Большую пагоду» так, словно видел ее впервые.
– Смотря какую, – уклончиво ответила Рикке. – В этой картине меня больше привлекает подпись художника.
– Подпись? – Кнудсен заинтересованно склонился над правым нижним углом картины. – А что с ней не так? Могу вас заверить, что это оригинал. Автор лично передал мне свои картины и принимал участие в оформлении выставки. Он сейчас в Копенгагене и…
– Нет-нет, – перебила Рикке. – У меня нет никаких сомнений в подлинности картины. Просто иероглифы напомнили мне те знаки, что наносит на мертвые тела маньяк…
– Ах, вот оно что! – Кнудсен выпрямился и внимательно посмотрел на Рикке. – Могу вас заверить, госпожа Юханссон, что господин Сюй здесь не при чем. Во-первых, он вегетарианец, убежденный противник любых убийств, а, во-вторых, он живет не в Копенгагене и, даже, не в Европе, а в китайском городе Сиань. Вы были когда-нибудь в Китае?
