Воздух в зале – и так прохладный для Эмеша – стал почти ледяным. Гиллиам, будь он проклят, громко рассмеялся. Губы лорда Лютора дрогнули, признавая победу старухи.
И все же у меня был ответ на это абсурдное обвинение – я сам погрузился в абсурд и выдохнул поверх бокала с вином:
– Я бы предпочел термин «магус», если вы не против.
Эломас разразился смехом, тонким и фальшивым, но все же подхваченным соседями. Я готов был расцеловать этого человека. Шутка получилась жалкой и неловкой, но это все, что было в моем распоряжении.
– А ты крепкий орешек, парень! – гаркнул сэр Эломас, все еще усмехаясь.
Я набрался смелости и оглянулся через плечо на старуху. Несмотря на то что в обеденном зале резко потеплело, лицо великого приора оставалось ледяным.
– Будь осторожен, дитя мое!
– Непременно, ваше преподобие.
Я склонил голову и отвернулся от нее, затылком ощущая, как ее кривые, словно когти, пальцы вцепились в бронзовые шары, украшавшие верхние углы спинки моего стула.
– Очень любезно с вашей стороны так беспокоиться обо мне, – добавил я.
Казалось, этот сморщенный ледяной кристалл, заменяющий ей лицо, был не способен отразить такие эмоции, как волнение и беспокойство. Оглянувшись на перекошенную физиономию Гиллиама, я подумал, что не стоит удивляться его омерзительному характеру – он всего лишь жертва своей бессердечной матери.
И тут, словно луч солнца, пришло спасение.
– Прошу прощения, ваше преподобие, – начала Валка, откашлявшись, – но мессир Гибсон как раз собирался поведать нам историю, когда вы подошли. Вы позволите ему продолжить?
Историю? Какую еще историю? Мой разум заметался в безумном танце, пытаясь сам себя привести в порядок.
Валка любезно напомнила:
– Вы сказали: «Они не демоны, мадам. Знаете, когда я был маленьким…» А потом одна из наших друзей перебила вас.
Она кивнула на женщину-факционария. Мне послышалось или Валка в точности повторила мои интонации? Спутанные воспоминания стряхнули с меня ощущение дежавю. Я хмуро посмотрел на Валку.
И все встало на свои места. Я хотел изложить им то, как Гибсон показал мне голограмму сьельсинского воина, но передумал. Новая идея проросла в темной глубине моего разума и быстро расцветала. Кто-то внутри меня запрыгал от радости и захлопал в ладоши. Я собрался с духом и начал:
– Когда я был еще маленьким мальчишкой, мой…
Кто? Ликтор? Телохранитель?
– …Мой дядя Робан взял меня на ярмарку Свободных торговцев. В это время в нашей системе гастролировала эдоранская труппа, и мне запомнился один человек, дрессировщик, который стравливал животных между собой, а зрители делали ставки. – Я прервался на мгновение, дожидаясь, когда неприметная служанка наполнит мой бокал. – Это был странный тип. Не гомункул, но с такой же голубой кожей. Пока мы глазели на действо, он свел в поединке двух хищников – мангуста и змею.
– Кто такой мангуст? – перебил меня капитан федератов.
– Млекопитающее-терраник, похожее на кошку, как мне сказали.
Глубоко вдохнув, я продолжил, глядя на лордов и архонта Веиси:
– Я уговорил дядю, чтобы он разрешил мне сделать ставку, и поставил на змею, вопреки его советам выбрать мангуста. Пять капсумов – все мои карманные расходы на целый месяц. Животные дрались в сырой канаве на обочине дороги, а мы наблюдали за ними. Большинство зрителей остались разочарованы. Вы догадываетесь, кто победил?
Я окинул взглядом стол и приглашающе повел рукой:
– Ну, кто-нибудь скажет?
Сэра Эломаса постепенно охватывал азарт, и он, даже будучи несведущ в животных-терраниках, высказался первым:
– Змея?
Собравшиеся за столом гости дружно закивали, негромким гулом поддерживая его.
В дальнем углу струнный квартет заиграл новую, смутно знакомую мелодию, и я улыбнулся, прежде чем продолжить:
– Так думали и зрители. Очевидный выбор, на самом деле. Змея была, вне всяких сомнений, втрое тяжелей мангуста, не говоря уже о ее яде.
Я воспользовался случаем, чтобы объяснить капитану федератов и некоторым другим слушателям, что в клыках змей-терраников содержится сильнодействующий яд.
– Но нет, победил мангуст…
Я отпил вина, скроил многозначительную физиономию и развернул стул, чтобы видеть приора, все еще стоявшую за мной.
– …Зрители принялись обвинять дрессировщика в жульничестве, но разбежались, когда он припугнул их другой змеей.
– И в чем, по-вашему, мессир Гибсон, мораль этой истории? – спросила Лигейя Вас, выгнув призрачно тонкие брови.
– Никакой морали. Совсем никакой, – ответил я с кривой усмешкой, – за исключением тех слов, что сказал мне тогда дядя.
Законы искусства требовали, чтобы я замолчал на несколько секунд, выразительно приподняв брови.
– Он отметил, что поведение животных не должно нас удивлять. В конце концов, они ведь просто животные, и тигр не может сбросить свои полоски, простите за банальность. Мангуст всегда считался лучшим охотником за змеями, и каждый, кто изучал древнюю литературу, может это подтвердить. Само по себе это не странно, но эвдорец, как потом выяснилось, изменил гены своего мангуста, сделав его невосприимчивым к змеиному яду. – И я широко улыбнулся приору, надеясь, что она поймет издевку. – Видите ли, вся трудность была в том, что эвдорец и сам проявил себя своего рода змеей, смошенничав в этой схватке. Дядя сказал, что в этом-то вся проблема. Никогда не знаешь наперед, какой человек окажется змеей, а какой – мангустом. Пока не укусишь его… или он тебя не укусит.
Тишина нависла над залом, как дым, и тихие напевы скрипки и арфы лишь подчеркивали ее. Через мгновение я оторвал взгляд от сверкающих глаз приора и сосредоточился на своей тарелке. Валка улыбнулась мне, и ее улыбка была одинокой горящей свечой в море пепельных лиц. Ради одного этого уже стоило проделать весь трюк, что бы ни случилось дальше. Музыканты – как истинные солдаты – не сбились ни на одну ноту в этой ужасающей тишине. Затем граф вдруг рассмеялся и с шумным одобрением приподнял над столом свой бокал:
– В самом деле, настоящий талант! Похоже, ваше преподобие, нам не стоит заблуждаться, считая мирмидонца глупцом.
Скомканным движением великий приор обернула длинной седой косой согнутые временем плечи. Ноздри ее возмущенно раздувались, но она одарила меня прекрасным, как ей, несомненно, казалось, комплиментом:
– Из тебя получился бы хороший священник.
Глава 54
Газовые фонари
После еще одного вечернего визита к Валке я шел в одиночестве вдоль колоннады во внутреннем дворе замка. Внизу трое ярко одетых придворных сидели в чугунной беседке, забавляясь в сумерках какой-то голографической игрой. День выдался влажным, без дождя, но с густым туманом, – что было обычно для Боросево, – и одежда липла к телу, словно водоросли к утопленнику. Меня остановил логофет, и мы немного поболтали. Мое представление на званом обеде с великим приором принесло мне негромкую и недолгую известность. Похоже, Лигейю Вас здесь не слишком любили, как часто случается с элитой Капеллы. Но этот парень был любителем Колоссо и помнил меня еще по тому времени. Когда мы распрощались, он ушел с нашей фотографией, снятой на терминал, а я – с довольной улыбкой.
