– Никакой хитрости. Я просто увидел, – пожал я плечами и обнаружил, что так и не поднялся на первую черную ступеньку, так как от одной мысли об этом у меня холодела кровь. Это место казалось порождением сна, потому что только в бессознательном состоянии можно представить такую черноту камней.
– Из чего они сделаны?
За все эти месяцы я так и не догадался спросить. Ну хорошо, живые впечатления ничем заменить невозможно.
В глазах Валки вспыхнул загадочный свет, и она присела на ступеньки лестницы, поглаживая блестящий камень. Растрепанные ветром волосы частично скрыли ее улыбку. Не жесткую, режущую без ножа, какой она часто пользовалась, не теплую, которую мне посчастливилось увидеть вечером после дуэли, а исполненную искреннего восхищения, детского восторга, загоревшуюся на ее строгом и решительном лице.
– Понятия не имею.
– Вы серьезно? – спросил я, усевшись рядом с ней на песчаное дно ущелья.
– Его не удается просканировать. – Валка провела рукой по поверхности камня, сметая с нее песок и оставляя полосу глубокого черного цвета. – Мы не смогли отколоть образец, и полевой анализатор… тоже ничего. Совсем ничего. Он просто черный.
– Что значит «просто черный»?
Она моргнула, ее радостная улыбка сменилась легким недовольством. Осознав свою ошибку, я попытался еще раз:
– Он просто черный?
На мгновение на ее лице снова мелькнуло веселье.
– Мы не можем определить его молекулярную структуру. Похоже, он ее вообще не имеет.
Я провел рукой по ступеньке лестницы, ведущей в темноту за наклонными колоннами. Хотя на камень падали солнечные лучи, его поверхность оставалась холодной и блестящей, как вино, но по виду он не отличался от обычных камней. В его гладком материале не чувствовалось никакого намека на глубокую тайну. Я прижал к камню ладонь, словно она была хитроумным прибором, с помощью которого можно узнать правду об этом загадочном материале. Мне показалось, что он был холодней, чем в других местах, я нахмурился и снова заводил рукой по ступеньке, словно зачарованный. Внезапно я охнул, словно кто-то пригвоздил мою ладонь к камню ледяным шипом. Холод. Особый вид холода, который полз вверх по моей руке к самому сердцу, проникая в каждую пору, в каждую клетку. Я вскрикнул и прижал руку к груди.
– Что случилось? – схватила меня за запястье встревоженная Валка.
Порыв ветра задержал мой ответ, мне пришлось прикрыть рот и наклонить голову, чтобы уберечься от песка. Валка все еще держала мою руку. Пальцы занемели от холода, ужасающего и жгучего. Горького. Я положил другую ладонь на руки Валки и бережно снял со своего запястья.
– Ничего особенного, – сказал я, когда ветер стих. – Просто он холодней, чем я ожидал. Это… напугало меня.
Между изогнутыми бровями Валки пролегла морщинка. Доктор прижала ладонь к блестящему черному камню, еще сильней нахмурилась и убрала руку:
– По-моему, он кажется теплым.
Она помогла мне подняться на ноги и двинулась вверх по ступеням, покачивая бедрами. Признаюсь, я наблюдал за ней несколько секунд и отвел взгляд лишь тогда, когда она обернулась.
– Вы идете?
Взволнованный одновременно и близостью Валки, и странностью дикого места, я посмотрел на свою руку. Ее покалывало от воспоминаний о холоде, мне это не почудилось. Я снова прикоснулся к ступеньке и не почувствовал ничего, кроме тепла нагретого далеким солнцем черного камня. Мой взгляд устремился к Валке, замершей на темной лестнице десятью футами выше. Черные стены окружали вход в развалины, и, созерцая их, я испытал резкий приступ головокружения, словно это было устье бездонного колодца, а я балансировал на самом его краю. Разглядев под аркой фигуру в зеленой мантии, я на какое-то быстротечное мгновение поверил, что там стоит Гибсон, но это была всего лишь Ада.
– Что вас так задержало? – спросила она.
– Наш мальчик любовался архитектурой, – ответила Валка, прикрывая мое приближение.
– Он мог бы заняться этим и внутри.
Ада резко махнула правой рукой, поторапливая нас, ее бледные глаза нетерпеливо сверкнули.
Я следовал за Валкой в тени колонн, мимо рядов свай и опор – это напоминало прогулку в паутине. Мы спустились по короткому пролету лестницы, и стены приблизились к нам. Ворота в дальнем конце прохода были чуть уже у основания, чем в верхней части. Только мой наметанный глаз художника мог заметить эту разницу, сводившую меня с ума.
– В ущелье есть и другие залы, – сказала Валка. – По большей части намного выше. Они все пустые, но главный комплекс здесь. Мы нашли еще входы – дальше, на высокогорье. Вентиляционные шахты или что-то в этом роде.
– Но ворота только одни?
– Ворота только одни.
Мы вошли внутрь и очутились в пахнущей солью темноте. Всего месяц назад эти темные коридоры находились под водой, и отпечаток моря еще сохранился в них. Воздух был холодным, но не настолько, как камни. Я ожидал увидеть просторный зал наподобие тех, какие могли бы построить мы, – с высоким сводом и колоннами, как снаружи. Однако внутреннее пространство оказалось низким и темным, освещенным только полосами фосфоресцирующей ленты, наклеенными на стены по обеим сторонам. Мы двинулись дальше, едва не задевая головами потолок. Валка достала из камзола карманную светосферу и, встряхнув, подкрутила регулятор мощности, прежде чем выпустить ее в воздух. Вероятно, устройство было тавросианского производства и заключало в себе какую-нибудь технологическую ересь, поскольку оно сразу пристроилось над плечом Валки и сопровождало ее, озаряя золотисто-алым светом черные стены.
Необычный камень – да и камень ли вообще? – отбрасывал свет назад сияющей радугой; от мерцающих на умбровой поверхности огней коридор казался светлей, чем на самом деле.
– Здесь только тоннели?
Тор Ада обернулась, прошуршав зеленой мантией:
– Есть еще залы и боковые ответвления, но они уходят довольно далеко.
– Вам не кажется, что это… странно? – нахмурился я. – Для чего они нужны? Это определенно не город.
Мы прошли, вероятно, уже на тысячу футов вглубь, но коридор и не думал расширяться.
– Вероятно, это своего рода храм, – ответила женщина-схоласт. – Священное место.
– Разве археологи не каждый раз предполагают религиозное значение того, что не могут объяснить?
– Именно так, – рассмеялась Валка.
Схоласт не оценила моей шутки и замолчала.
– Однако предположение Тор Ады очень правдоподобно, – добавила доктор. – Вы сами увидите.
Наконец мы вошли в круглый зал, напоминающий втулку колеса, с несколькими проходами, тянущимися вглубь Калагаха. Здесь мы и остановились, решив не идти дальше из-за нехватки времени. Валка жестом приказала светосфере занять позицию под купольным потолком, и та осветила россыпь округлых символов. Они выглядели точно так же, как те рельефные узоры, которые умандхи использовали в своих поделках. Символы покрывали весь потолок, соединяясь и накладываясь один на другой, так что взгляд терялся в их переплетении, как в хаосе колонн, что стояли снаружи.
